Уходящие в сумерки спины деревьев...

Уходящие в сумерки спины деревьев
выражают желание жить до весны.
К февралю, за границей гремучей тревоги —
речи нет... оживем... —
а за окнами тридцать. Ноябрь,
ветерок жестяной болтается...

Но фигуры и позы
обитателей форм во дворе —
лица воздуха, окон, домов и деревьев
эти формы увенчивают, —
и еще обнаженные формы —
дуги лесенок на площадке,
стойка для выбиванья ковров,
крашеные перекидные качели —
все они часов с четырех
(по непере-веденному времени)
напряженно-враждебны к чему-то,
чего я не могу различить.

Вчера в те же четыре часа
в субботу
я заметила: вечер кроткий какой, —
и звонка во весь вечер не было...
Ты бы фыркнул: «Давай... Сочиняй.» —
и нагнулся бы к изображенью девицы,
пассы сложные кисточкой делая в воздухе,
потерявшем худое лицо.

Все твои четыре окна
в мастерской —
во всю стену подняты к потолку.
Выскочив ненароком из дому,
ты обдуманно не различаешь
дома и деревья,
как и лица девиц.
Лица ты не прописываешь
у себя.

И она, восседая в кресле,
знает-помнит — она не одна,
                не единственная,
но находит себя самой умной.
Поправляет кокетливый беленький бант
на жакетике,
напоказ выставляет сапожки...
(О Марло! О мессир!
                Умоляю убрать этот кадр.
Что, она продавщица? в метро? цветочница? ) —
и они, эти лица
                непрорисованные,
меж собой никогда моего лица не обсудят...

Но трагичные контуры снега
на груженых остудой и страхом
ветвях,
контуры, нанесенные жестко
дуреющим ветерком,
удлиненность фигур воздуха и домов,
сочетания рано зажженных окон
отвлекают меня.
Ты за это сердито пофыркиваешь:
«Красочка... Ритм всегда задается
красочкой...
Я рисую чистыми красочками...» —
ледяная улыбка мне губы стягивает,
я стараюсь не думать,
поведешь ты девицу к постели в углу —
или только что поднял оттуда...

Все уже. Позвонил, в лицо услыхал —
все теперь... — больно и горячо.
А за окнами - тридцать. С ветерком... —
даже в воздухе не разгуляешься.
Даже если Кристофер Марло — кавалер...

Зажигаются окна.
В четырех фонарях багровых
пряча задние мысли,
со двора ускользает машина.
Уходящие в сумерки спины деревьев
выражают желание жить.
Вот еще четыре окна квадратом
зажигаются в правом углу.
Вот погасло одно...
В окнах двигаются живые.
1997