Уильям Томас Гудж. Четырёхчасовое дитя

ЧЕТЫРЁХЧАСОВОЕ ДИТЯ

Она – пухляшка, персик наш,
      Цветочек и алмаз,
Но по ночам нет спасу нам:
      В четыре будит нас:
Бурчит, смеётся, платьица
      Всё хочет сбить она
Пинками ног в большой комок –
      И нам уж не до сна.

Нет, никому не даст она поспать! –
Уснуть вот не даёт опять, –
        Как быть-то, ох!
        Мы с четырёх
И до шести – без сна!

Конечно, лучше смех, чем плач,
      И пенье любо всем;
Но только ведь в пять ночи петь –
      Не дело уж совсем!
Сбегают все уже с восьми
      (Сидели б допоздна), –
Всё потому, что никому
      С ней ночью не до сна.

Нет, никому не даст она поспать! –
Уснуть вот не даёт опять, –
        Как быть-то, ох!
        Мы с четырёх
И до шести – без сна!



William Thomas Goodge

The Four O'Clock Baby.

She's fair and plump, a perfect peach,
      A daisy and a gem;
But every morn, as sure's yer born
      At four o'clock a.m.
She's wide awake and coos and laughs,
      And kicks the clothes 'n a heap;
It ain't no use, she scorns abuse,
      And won't let nobody sleep!

No, she won't let nobody sleep, she won't,
She don't let nobody sleep, she don't,
        She crows and kicks
        From four to six,
And won't let nobody sleep!

Of course, it's better to laugh than cry,
      It's well to laugh and sing;
But “Dickory Dock” at four o'clock
      Is certainly not the thing!
So folks retire at eight p.m.
      (Ridiculous hour to keep!)
Because she won't, she can't, she don't,
      She won't let nobody sleep!

No, she won't let nobody sleep, she won't,
She don't let nobody sleep, she don't,
        She crows and kicks
        From four to six,
And won't let nobody sleep!