Андрей. Глава 11. Перестройка началась

В России слово, как дубина,
Им можно запросто убить,
Но можно и в себя влюбить,
Словесной спутав паутиной,
Здесь важно точно рассчитать,
В чьи уши, что и как вливать.
Когда с той съездовской трибуны,
Едва лишь вынесли гробы,
Троих раз в год, причём подряд,
Партийный вождь бесстыдно юный
(всего чуть-чуть за пятьдесят!)
Стал говорить о том, что быть
Уже нельзя в уединении
От мира прочего всего,
Народ заслушался его,
В предчувствии и упоении
Не понимая ничего.

Тогда мы жили за забором
И мало дырок было в нём,
Но мы, бывало, к ним прильнём
Сквозь видеомагнитофоны
И видим яркую картинку:
Почти что голую блондинку,
Сияющий автомобиль,
Тех музыкантов, чьи пластинки
Мы крутим сутки напролёт,
Китайца, что всем морды бьёт,
Показывая странный стиль,
В красивой пачке сигареты,
Все в джинсах, Ленина портреты
Нигде на стенках не висят,
И небоскрёбы в ряд стоят.
Не место, а какой-то рай!
И мысли две: «Хочу!» и «Дай!!!».
 
И размечтались все мы сдуру,
Что как КПСС спихнём,
В рай жизни западной впорхнём,
И будет каждому машина,
Сортов пятнадцать колбасы,
С наклейкой “adidas” трусы
И туристические туры
Туда, где пальмы, пляж, песок,
Мулатки и кокоса сок.

Хоть по природе мы скоты,
Но совесть ищет чистоты
И откликается не сразу
На иностранную заразу.

А тут всё радостно сошлось:
Болото вдруг зашевелилось
И к бурной жизни поднялось.
Оно б и дальше здесь лежало
Гнилою жижей меж берёз,
Но вот с трибуны прозвучало:
«Вперёд!», и враз всё началось.

Уж так здесь принято, увы,
Что рыба тухнет с головы.
Мы можем тихо гнить сто лет,
Ругая матом всё на свете,
Терпя убогий быт столетье,
И жизнь, в которой счастья нет,
Но вот на троне новый царь,
Он кажет нам дорогу к свету,
И мчимся мы дорогой этой,
Туда, где должен быть тот свет.
А у самих извилин нет,
Чтоб оценить эту дорогу!
Ну стыдно, граждане, ей Богу!

Те, кто всё это нам устроил,
Сумели точно рассчитать,
Как всю страну обворовать
И личный рай себе построить.
А тех, кто с флагами ходили,
Оставить там, где те и были,
Они теперь уж не нужны
Ни тем, ни этим, никому,
Теперь их крики ни к чему,
(Но подвиг важен для страны!).

Большевики не все успели
Места командные занять,
Чтоб после их к рукам прибрать,
Андрей в культмассовом отделе
На пропаганду брошен был,
Имел довольно слабый «тыл»,
И был нигде, на самом деле,
Он лишь немного не успел
Осесть в каком-нибудь заводе
Ждал назначения, но тут
Всё рухнуло за пять минут,
Оставив многих не удел,
Из тех, кто был успешен вроде.

Короче, наш Андрей «приплыл»,
Остался  тем, кем он и был,
Не знающим иной работы,
Чем агитировать за что-то.
А болтунов и так тогда
Хватало, впрочем, как всегда.