Из книги Вино одиночества. Богема. Поэма

БОГЕМА
Поэма

               Посвящается друзьям моей юности: поэтам, художникам, артистам,
         музыкантам,.. словом, богеме.


                «Моя богема»
                Артур Рембо

В КВАРТАЛАХ ХУДОЖНИКОВ в 60-е ГОДЫ


Когда-то в кварталах, угрюмых и праздных,
Я вас повстречал, чудаков несуразных,
В широких панамах, плащах, сюртуках,
С потертою книгой иль тростью в руках.

Поэты, художники, юные барды,
Всему предпочтя чердаки и мансарды,
Ославлены звонкой скандальной молвой,
В ту пору освоили «фонд нежилой».

О да, лабиринты квартирного фонда
Вовсю обживала чердачная фронда
В содружестве прочном, с крепленым винцом,
Колючею шуткой и острым словцом.

И им, веселым и отважным,
Вдруг захотелось наплевать
На то, что всем казалось важным,
Понасмехаться, «поклевать».
И в том скрывался смысл великий –
Диалектичный, многоликий
Наш мир таков, что в нем все то ж:
Мысль изреченная – есть «ложь».
И впрямь, пред шуткою удачной,
Простосердечною и смачной,
Не устоять и мудрецам,
Многоученым хитрецам.
Смешав обычаи и стили,
Они смеялись и кутили.
Ну что же, смех, в конце концов, –
Мировоззренье храбрецов.

Содвиньте ж стаканы, веселые други,
Вот вам эпизод: молодые супруги,
Художники-мухинцы, на Поварской
Живущие вместе в его мастерской.

Скудны атрибуты такого жилища:
Холсты и подрамники, скромная пища,
Вино недопитое и невзначай
Как будто бы свежезаваренный чай.

К тебе, о оазис, средь будничной жажды
И я прибивался, увы, не однажды.
Тех дней восхитительных светлая тень
Тревожит меня по сегодняшний день.

Понятно ли будет иным поколеньям,
Что было дерзаньем их и устремленьем,
Что значит жилище такое, и в нем
Их души каким согревались огнем.

В ту пору, бывало, случайные встречи
С каким-то прохожим, нехитрые речи
В душе оставляли на множество лет
Неизгладимый таинственный след.

Среди бесконечных словесных борений,
В чаду пустословия и словопрений
Их смысл проступал сквозь житейскую муть,
Как верный компас, указующий путь.


Театр

О театр, твои бутафорские кружки
Полны до краев. За ночные пирушки,
За честь приобщиться к актерской судьбе,
За теплую дружбу – спасибо тебе!

Столичные баловни славы гремучей
И вы, корифеи глубинки дремучей,
Я брат ваш по крови от самых корней,
Чем глубже глубинка, тем братство верней.

Друзья-музыканты, актеры, актрисы,
В антрактах – вино и поход за кулисы;
Знаток театральный – старик-контролер,
Рабочий гримерки – таинственный флер.

В союзе новаций и крепких традиций,
В горячем азарте ночных репетиций,
Средь звонко поставленных их голосов
Провел я немало счастливых часов.


Всемирный гимн богеме

Ты вздорный гуляка иль узник приличий,
Каков бы закон и каков бы обычай
Тебя б не вознес в неприступную высь,
Пред публикой этой в почтенье склонись.

Я их голоса в повседневной беседе
В кварталах Сухуми, в проулках Самтредии,
В тбилисских районах, в любом уголке,
Умел отличить на чужом языке.

Я их различал откровенно и зримо
В углах Амстердама, на улицах Рима,
В снующей толпе из случайных людей,
На жаркой брусчатке чужих площадей.


В своем кругу в Германии

Висбаден и Майнц – виноградники Рейна,
Крестьяне усердно и благоговейно
Весь день копошатся в земле, и при сем –
Немецкая строгость и четкость во всем.

Таков же кондитер, аптекарь и плотник,
Всяк – строгий педант и упрямый работник,
Усерден в ученье, не пьет, не крадет
И букву закона достойно блюдет.

Но вы, продолжатели дела вагантов –
Мир вольных поэтов, повес, музыкантов,
Пополните ж список великих имен,
Наследников гения славных времен!

Ты помнишь немецкий пейзаж, деревушку,
Художников местных смешную пирушку,
Высоких прозрений великая тьма,
Игра вдохновений и буйство ума.

Они не прядут, не кроят, не торгуют,
Скорбят и ликуют, галдят и пируют,
Но мир, как угрюмый кладбищенский склеп,
Без них онемел бы, оглох и ослеп.

В соседстве смешном нищеты и богатства
Живи же и здравствуй, веселое братство!
Пускай же прославится твой хоровод
Средь скорбного мира житейских забот.

В прокуренном царстве лакейской химеры
Вздымай же знамена усердья и веры,
Пусть славится твой нестареющий род,
Всегда молодой и веселый народ.



Фотография с работы Игоря Андрюхина.