Какая сказка эти сны

По ветру распустив колосья светлых кос,
Луна купала в море серебро волос.
На берег в это время девушка пришла,
И с тела стройного покров одежд сняла.

Вздыхало море под луной в удушливой ночи,
Игриво ластилось волной у девичьей груди.
А девушка в даль моря на спине плыла,
И мысленный узор из бледных звёзд ткала.
 
Вдруг туча чёрная затмила лик луны,
Исчез из глаз кусок песчаной полосы.
Взорвался в тишине рождённый страхом крик,
И услыхал его годами сгорбленный старик.

Он утлый чёлн свой на воду спустил,
На крик о помощи он в море поспешил.
Под вёслами гребца бежали спины волн,
По ним скользил устало старый чёлн.

И руки дряхлого старца из вод нагую,
Достали девушку-пловца, пастушку молодую.
В её глазах испуг застыл, бежит по телу дрожь.
На шее в нитке золотой томилась в рабстве брошь.

Старик участливо спросил: "Ты кто такая, дочь?
И что от берега в дали искала в эту ночь?"
Молчала девушка. Из глаз слеза точилась,
И как Всевышнему в душе спасителю молилась.

Своей рубашкою накрыл, её к плечу прижал.
И по отечески  с лица он струйки слез согнал.
Закутал в грубый плащ, на шкуру усадил,
И чёлн, скрипя веслом, в обратный путь поплыл.

Тут из-за туч ударил гром и в темноте ночи,
Пронзили чёрный небосвод злой молнии лучи.
В тот миг к груди гребца прижалась девы голова,
Сожгла горючею слезой обличье колдуна.

Вдруг видит дева явь- из векового старика
Красивый юноша встаёт и смотрит ей в глаза.
И снова рвётся страха крик из девичьей груди,
Вновь в злобе молнии и гром рвут небо на куски.

Открыла девушка глаза и смотрит в темноту.
То было с ней или не с ней? Во сне иль наяву?
Тут фраза надоевшая пугает  тишину-
Мать дочери: "Пора вставать!" Тем ставит точку сну.