Глава 1-3. Тени прошлого в Южных Кордильерах

К югу местность становился всё каменистей. Постоянная смена пейзажа всегда радовала путников. Теперь дорога их вела вдоль гигантской горной гряды по правую лапу. Солнце, уже которую неделю пряталось каждый вечер за снежными шапками этих нескончаемых скал. Вот и сейчас оно уже цеплялось за белые макушки.
– Куда мы теперь, братцы? – перескакивая на двух колесах с камня на камень рядом с дорогой, поинтересовался Микула, – уже четыре солнца без выступлений.
– Как вспомню зрителей из того ареала, названного в честь одного из самых человечных хуманов, - отозвался брат Боян, - так уж лучше и вовсе без них. Они что, совсем радоваться не умеют? И зачем они носят его имя?
– Не ворчи, Боян, - тихо заржала Таллия, любимая жена тяжеловоза Патрика Тинкера, - они были рады. Просто не любят это показывать. А его имя им каждый раз напоминает, как они должны крепко заботиться друг о друге, чтоб снова не попасть в беду. Не всё так просто.
– Это правда, дружище бобер, мой отец много страшного об этом рассказывал. – подтвердил Бизон.
– А что за беда у них стряслась, Таллия, – заинтересовался Микула и на всей скорости перелетел через ручей.
 – Много-много полусветов назад из далеких земель явился хуман. – не сбавляя шаг, продолжила Таллия Тинкер. – Он переплыл большую воду и привел с собой других таких же человечных. Они сказали, что теперь эта земля и всё, что на ней принадлежит им. Представляешь? Всё: земля, вода, камни – всё их. Местные хуманы еще не зараженные человечностью пытались возражать. Но эпидемия уже пожирала приплывших чужаков изнутри, и тогда они начали уничтожать местных. Уничтожать свих же братьев. Потом они принялись за наших…
– Да ладно, – в один голос произнесли бобры и слезли с двухколесок.
– Как можно забрать себе все эти горы?! Как забрать воду или землю? – недоумевал Микула.
– А главное: зачем?! – почти кричал Боян.
– Пора сделать привал. Вон под тем хлебным деревом всем хватит места. – Сказал Коче. – Пойду, принесу веток для костра и все расскажу.
Воздушные гимнастки белочки Тихиро и Поньо выглянули из своего вагончика. Сообразив в чём дело, они как по команде взвились по стволу и скрылись в густой кроне. Вскоре оттуда выпало несколько увесистых хлебных плодов. Японская соня Поньо быстро сбежала обратно вниз. Летяга Тихиро спрыгнула прямо на землю, туда, где лежали эти колючие буханки.
– Варим? Печём? Жарим? Или может с мёдом? – выпалила белка, – Я могу! Мы c Поньо можем! Мы всё можем! Вкусно будет! Не пожалеете! Мёда нет?! Значит жарим! Где костёр?! Поньо, тащи сковородку! Будет как хрустящая картошечка! Беня-я, у тебя молоко осталось? Люблю картошечку молочком запивать!
Пожаренное хлебное дерево и правда на вкус было как картошка. Да и запасов Бени хватило на всех. Белый Бизон подбросил в огонь еще веток.
– Про всех животных не знаю, но отец рассказывал, а ему его дед, а ему его, что до приезда сюда человечных, это была наша общая земля, и места хватало всем. Десятки миллионов моих братьев-бизонов паслись здесь полусвет за полусветом. Но пришли хуманы. Они уничтожали нас ради забавы. Они вырывали и поедали наши языки, а тела бросали на земле. Не знаю, что их остановило, но когда    они насытились, нас осталось несколько сотен. Нам никогда не постичь их жажды. Я благодарю Великого Духа равнин каждый день за то, что это навсегда ушло из нашего мира. Но помнить об этом, Боян, мы должны.
У ночного костра в скачущих обрывках пламени альбинос Кочэта Вихо казался совсем чёрным. Тени мрачного прошлого совсем было овладели им. Но друзья на то и друзья, чтоб не дать тьме брать верх над тобой. Лука вскочил на высокий камень и освещённый пламенем отбросил огромную тень на скалу у себя за спиной. Маэстро Ежи, сразу уловив его мысль, ударил по струнам. Все в ожидании замерли...