Двадцать первое

Посади меня в темную, полупустую клетку.
Подготовь меня к самой мучительной смертной казни.
Двадцать первого марта я выдам тебе конфетку,
У меня, получается, профессиональный праздник.

*

Миру поведай рьяно, как все жестоки, как они алчат вцепиться друг другу в глотки. Это не я, это света внутреннего потоки прорываются из меня пустотками. Вырываются, и утопают в каждом потерянном - комнатные растения. Мы будем самой искренней и бумажной попыткой чтения. Самым любимым кругом чужого ада, самым живым, имеющим смысл мирком. Ты продолжаешь кричать, что писать - награда, но никому до сих пор не сказал о ком.

Тысяча ком, бесконечные оправдания:
"Я не упал, это Вечность в глазах пестрит". Люди не верят в гадания и предания, не признавая никак, что ответ внутри. Вечер потух в них утром, а утро - вечером. Метафорический подал в отставку смысл. Пусто в сознании, слышать и думать нечего, не уцепиться когтями за звук и мысль.

*

Это не мы, это что-то в нас разлетелось
В сотни кусочков реальности - собери-ка.
Смерть нам - не выход из города или тела.
Нам наказание - жить и не прятать лика.

Нам как награда писать, но не в стол, а в люди,
Плакать, стирать, разрывать, начинать сначала.
Я оставляю набросок - и будь, что будет.
Март, двадцать первое,
я тебе
обещала.

2018