***

Дым черных туч окропил черепа,
Дряхлой кистью вождя убиенных.
Седовласого старца взвилась борода,
Задушила холопов смиренных.

Он воздвиг пьедестал многоликих вождей,
Ядовитой слюною сплотил их,
Дабы ложью сломить поголовно дщерей
И сынов, чистым сердцем наивных.

И с низов полилась на верхи благодать,
Кровью скрепленная на бумаге.
Замоталась по кругу невольная рать
 Шестерней лицедеям во благо.

Старец Богу подобно спускался с небес
Под восторженный гул ликованья.
Меж голов озирался безликий малец
С взглядом, полным напрасных исканий.

Храбр сердцем, но вечным томленьем ума
Был малец беспощадно утоплен.
Души родственной жаждал. Надеждой дыша,
Слушал шепот глухой он средь воплей.

Но увы, кроме лживых и льстивых речей
Бледных разумом, страхом забитых, —
Тишина. Старец подле себя палачей
Разместил вдоль колонны убитых.

 Беглым взором окинув окопы вождя,
Дух свободный помчал …за свободой.
Пресекли на корню. Тело бренно влача,
 У колонны пал в трупном болоте.

И осклабили пасти в зияющей мгле
Верховоды, и труп осмеяли.
Хор откликнулся эхом, лишь тени в толпе
Улыбаться пытались в молчании.

…Беспрестанно отныне звучит приговор
 На убой серой массы утечек.
С шумом гарпий им в спины стреляют в упор.
 Смердят в воздухе газовой печью.

Забивают в ребро рабской цепи клеймо,
Тонкой резью штампуя увечья,
Ибо ношу взвалить указанье дано
На чужие смиренные плечи.