Дневник наблюдений

О прогулке
Гулять одному,  это как гулять с самим собой! Мир вливается в тебя ветром в открытые окна. Детализация до мелочей. Шуршание гравия под ногами, блик солнца на куполе Спаса, запах кукурузы с лотка, остро, ярко. Глупые мысли про себя и ничего вслух, разрешение быть незатейливым и нейтральным, как тот голубь на клумбе.
Острое ощущение одиночества, отсюда быстрое желание услышать голос близкого человека. А он занят, он противовес твоему безделью.
Скучно и сладостно одновременно.

О ностальгии
Ностальгия при патологической забывчивости не приживается. Тени прошлого не имеют имен, лиц и слов. Их перепутанность неразделима. Так о себе я всегда думала.
Но есть память тела, кожи, нервов. Ноги помнят ступени единственного в твоей жизни института и, ступив на них, ведут тебя по его коридорам. Нервы помнят голос твоего препода, пусть сам он стар и неузнаваемо толст. Ладошки помнят холод ручки экзаменационной аудитории.
Сгусток твоей жизни, самый густой, самый живой охватывает тебя в темных коридорах универа.
Ностальгия не отменяется.

О гармонах
Хозяева ли мы себе? Рабы. Вот ждешь своей очереди выступить перед ниочемной публикой и волнуешься так, что ходят шатунным механизмом внутри поршни, бьют изнутри в диафрагму, бросают кровь в мозг, и ты ничего с этим сделать не в силах. Предательски потеют ладошки и утекает последнее твое самообладание.
Смешно представить свой голос, это как в детстве говоришь и бьешь кулачком по груди, получается блеяние.
Ныряешь внутрь себя, а там шапито гормонов, скачут, клоуны и акробаты.
 А тебе вот-вот выходить.
Включаешь автопилот, выходишь... и "поешь" вдруг красиво и гладко. Чудеса.
И долго потом отпускает.

Об информационном мусоре
Я обеспокоена. Нарушены весы спроса и предложения на рынке культуры. Создается ложная картина отсутствия сколько-нибудь ценных экспонатов на полках современного искусства. Литература, поэзия, живопись погребена под слоем информационного мусора и сама становится им. Нет голодного спроса на новое, ведь можно довольствоваться тем, что уже накоплено цивилизацией. Нет терпения копаться в поисках ценного.
 А как же творцы, ведь они обязательно на этом свете продуцируются, приходят к нам с миссией. Значит их судьба неудержимо сваливаться в огромную воронку? Нет на них дефицита?
А всесильное время сумеет с этим разобраться? А вдруг нет? Тогда что мы оставим в историческом слое, серую полоску информационного пластика?

О речи
Тяга к чтению это как тяга растений к солнцу, это понятно. А вот потребность писать, откуда? Письма, дневники, подростковые стишки, всех нас притягивает перо и бумага, пусть даже электронные. Может дело в различии устной и письменной речи. Пока не скажешь, не знаешь, что ты думаешь, а пока не напишешь, не поймешь, как ты это делаешь. Письмо для мысли ее одежда, ее авторская оболочка.
Никто не говорит, так как пишет, это две разные формы передачи текста, разные жанры, разные законы и нелепо когда их смешивают.
Говорить и писать.

О Цветаевой
Случается, что репрезентация произведения качественнее его самого. И тогда их интереснее слушать и смотреть, чем читать. А стих Цветаевой так высок и недостижим, что любое его кем-то прочтение лишь прыжок с земли, краткое и незначительное сближение. Поэтому литературный вечер, посвященный лирике Цветаевой лишь ожидаемое разочарование.
Некрасивая, с некрасивой биографией, такая неправильная и нелогичная, она настоящая, предельно искренняя, бескожная, сразу плоть и кровь в своих стихах. Их ритм повторяет дыхание. Неправильность конструкции при идеальной гармонии, страсть, одетая в холод, камень, разбитый словом, крик сомкнутыми губами.
Обреченная родиться поэтом, одаренная способностью жить любовью, умирать от переполнения ею и снова воскресать в ней же.  Единственная, не живущая разумом, а значит подлинный поэтический талант, а не его имитация.
Почитай те

О радуге
Ничто не вызывает такого чистого восторга! Галогеновая, жирная, почти материальная подсветка на все небо. Такой детский подарок, как шарики. Всегда перед тобой  как врата в райский сад. Внезапная и краткая как эмоция. И вот уже тает и размывается на глазах. Пахнет дождем, мокрым асфальтом и банным веником.
Аванс нашего счастья, потому что всегда кажется, что обязательно за ней последует.
Улыбка  природы.


О невзаимности
Рациональный подход иррациональной души. Вот ты и твой призыв, шаг навстречу, протянутая рука, еще живая рана. А вот он или она, в профиль, голова вполоборота, конец фильма в глазах, пустой ответ.
Стоит ли наша жизнь этого продолжения?
И пазл выпадает, оставляя рисунок неполным, но еще понятным. Ничего, воображение дорисует. Да, невосполнимо, если верить Бродскому "чтобы забыть эту жизнь, нужна как минимум еще одна жизнь", но и не болезненно.
Наверное, это от возраста

О карьере
Карабкание ввысь многое добавляет. Лучше обзор, меньше скученность. Толпа копошится где-то внизу, лица и детали не разглядеть. Правда дышать тяжелее, чуть кружится голова и всегда с тобой страх что тот, наверху, чей зад перед твоими глазами сорвется и увлечет тебя за собой. А еще такая линейность, вертикальность. Безнадежное желание побродить по плоскости, поспотыкаться, в сторону, налево, направо, иногда назад.
А какая ответственность за тех, кто висит под тобой и ждет, что каждый шаг твой будет точным и верным. Метаться - значит раскачать все цепочку.
Тяжело, ответственно и скучно

О весне
Лес еще прозрачен, далеко вглубь монохромная,  цвета природного изумруда, зеленость. Как дети первые листья одинаково нежно зелены, невинны и беззащитны.
Клещевой бурьян, густой и сочный. В его толще желтая сыпь одуванчиков.
Вечно прячущееся солнце, короткое и яркое как вспышка фотоаппарата. Слепит зимние глаза, собирает сборку морщин, обнажает увядающую кожу, раскрашивает ненужным пигментом.
Все это с лихвой компенсируется радостью ожидания свободы, разнообразия, легких одежд.
Весна не торопись проходить.

О Полозковой
Харизма. Мимика, интонация, можно читать по губам. Такая крупность глаз, навыкат от переполненности. Такая современная поэтичность, такая рифма скачушим мячиком или скорее камнем по воде.
Такая интровертность и социальность содержания, вонзенность в человека, хорошая либеральность.
Попытка вытащить наружу хрупкую душу, стряхнуть с нее налет меркантильного мира, равнодушного и этим жестокого. Феноменальное умение уйти от театральности и обмана.
Она читает лучше всякого

О школе
Миф. Самое счастливое время? Счастье это для выздоравливающих. А разве радостно болеть? Ты еще не ты, еще картина Пикассо. Треугольный нос, квадратный подбородок. И корки на душе и теле никакой, все по живому. Не так любят, как хотелось бы, не так принимают как есть. Какая то неприятность.
Да, конечно родители берегут, но и они где-то высоко, а не здесь, на твоем уровне. Тайна, плескающаяся внутри, сковывает.
Да, несомненно, время открытий, каждый день добавляет в картине мазок, максимальная концентрация эмоций.
Зато после школы подарком всегда студенчество! Компенсация

О покушении на время
Ты это твое время. Твоя свобода - свобода им распоряжаться. Нет ничего слаще убивать свое время, давить его всей массой на диване. Резать на лакомые кусочки, а потом перемешивать их в винегрет. Разворачиваться на ходу, бросать начатое, не жалеть о потере.
Другое дело если твое время убивают другие. Они давят твои секунды ногтем как вшей, а ты бессильно злишься. Ненужный звонок, пустая просьба, не твое. Отказаться сложно, а выполнить скучно.
Это не про близких, с ними время объединено, оно общее, ради них веселее,  чем ради себя.

О ветре
Вкусный ветер. Утренний, оторвавшийся от спящей земли, сам еще не проснувшийся, мокрый от росы и смятенный. Смешанный с куском воздуха, слетевшим с черемухи и от этого странная смесь морского и земного. Не забрызганный грязью с колес, не отравленный. Хоть мажь на лицо как крем.
Такого вкусного еще не пробовала

О равенстве
Футурологи говорят, что неравенство людей нарастающая функция. В меньшей степени неравенство по материальному фактору, в большей по образованию, месту в социальной цепочке. Единственное,  что можно сберечь это равенство перед законом.
Стыдно, но я не знаю что такое закон. Наверное, это то, что делает из нас цивилизацию, но на уровне маленького человека это та самая инструкция нонпарелью.
А возможны перед законом привилегии? Например, у творцов? Все чаще раздувают скандал вокруг известных личностей, укравших у государства бюджетные средства. Все щедро полито обидой и слюной. Не будем о том продукте, который они предлагают взамен. Возможно это шедевры современного искусства, основным изобразительным языком которого становится обнаженка. Может, гении достойны послабления, ранимые, плохо считающие?
Скорее я за, чем против

О гомосексуализме
Коммунизм, фрейдизм, гомосексуализм, похожи. Интересно, стоит ли реализовывать эту потребность в этой плоскости. И вообще достойна ли эта потребность такого к себе участия? Может это преувеличенная сторона человеческой жизни?
Допустим влюбленность в человека тебе физиологически подобного. Этого недостаточно для ощущения счастья? Валяние, трение, обжимание разве не портит флер? Разве так уж большая потребность прижиматься друг к другу на публике? А эти откровения на камеру. Включение масс в пространство между двумя.
Неловкость за них


О кино
Предлагает готового героя, готовые границы воображения. Создает модели мира и загоняет их в клише. Подходит к границам и перепрыгивает через них, делая так открытия.
Склеенный из кусочков кадров новый параллельный мир. В этом, наверное, ценность. Приглашение к путешествию по чужой душе. Возможность заглянуть в ее грязный угол. Вероятность найти смыслы. Глаз камеры вот главный портал в эти миры, как он движется, зум, панорама. За этим всегда интересно наблюдать. Мы никогда так не смотрим и по-другому видим.
Кино будет.


О северном море
Оно другое. Домашнее. Без бекини и цветных зонтиков. Настоящее, серьезное море.
Вода мутная, ржавая. Камни, торчащие над водой как постаменты для чаек, на берегу  разбросаны неровно, где одиноко, а где громоздясь. Лежат, прижавшись, друг к другу древними боками то марсианстски красные, то черные, то почти белые с прожилками спекшейся породы.
 Волны, стройными ступеньками, бегущие с морской равнины спотыкаясь о валуны, перепрыгивают через них чехардой, взбиваются высокими фонтанчиками над подводными препятствиями. Вода от этого бурлит и шумит кипящим чайником. И только, достигнув берега, вздыхая, успокаивается, нежно накатывает на песочный берег, склеивая песчинки в гладкую, плотную, почти зеркальную поверхность.
Если посмотреть панорамно, то видно как кто-то гигантским циркулем очертил горизонт ровной дугой. Облака по периметру забором ограждают огромное водное пространство, рисуют поверх дуги загадочные горы и города.
В разном направлении море разное. Если смотреть в сторону солнца поверхность кажется ртутной, с металлическим блеском. В другую сторону море матовое, темно серое с белыми кружевами волн.
И пахнет море по-другому, не романтическим йодом, а немного тиной, от этого запах более глубокий, рыбный.
Идти по берегу, обходя камни, стараясь держаться ближе к воде, чтобы не увязать в мелком, сахарно белом, как в песочных часах текучем и чистом песке.
Идти и думать о чем-то прекрасном и строгом как это море.

О животных
У меня складывается с возрастом культ животных. Возвеличивание их в моем мире. Человек мельчает в тени их величия.
Они удивительно целесообразны в природе, а человек ей чужд. Их жизнь наполнена всеобщим смыслом, а смысл человеческой жизни непонятен. Они привносят в мир красоту и гармонию, а человек лишь беду. Они главное украшение земли, а человек ее наказание. Их формы совершенны, движения как самый прекрасный танец. Смотреть на них можно бесконечно.
Животные беззащитны и беспомощны перед наступлением человека, в их круглых блестящих глазах столько печали и упрека.
Животные по-всему лучше нас.


О пляже Зеленогорска
Очень широкая пляжная полоса. Если идти по горячему песку к морю, утопая по щиколотку в сыпучей трясине, то кажется еще шире.
Можно гулять по бетонной полосе, зажатой с двух сторон скамейками с бесконечными мамашами с колясками. Она сидит с мобильным телефоном, а чадо в панамке пересыпает сухой песок из одной пасочки в другую, высоко поднимая лопатку. Ветерок сдувает струю песка, мечась в лицо. 
Девушка в темном легком платье босиком по песку сосредоточенно ходит к морю и обратно, сжигая мистические калории.
Пляж как баня, уравнивает всех. Богатые семьи в непростых шортах и стильных очках, смотрятся не выразительнее чем простые, многодетные одинаковолицые в одежде белорусского дизайна.
Сосредоточение положительных эмоций. Лица мягче, добрее. Невозможно смотреть на это водное бескрайнее поле и не светиться.
Пляж не для купания, для созерцания.
Конечно, через месяц он наводнится молодежью с ракетками и серфингом, гладкими телами и белыми панамками.
А сейчас мы на нем гости, зрители.

О трамвае
Очень похож на атракцион. Всегда ощущение не поездки, а приключения.
В стороне от дороги, перемещающийся по каким-то своим правилам. Неспешный, выстукивающий железнодорожный ритм, слишком железный и слишком холодный, он чужак на городской дороге.
Он как будто через портал выехал в современность из буржуазного прошлого, где мальчишки в картузах цеплялись на него как магниты и весело улюлюкали прохожим.
Пусть трамваи остаются

О дожде
Таинство дождя как таинство молитвы. Тишина и глубина внутри, покой с грустью. Может потому, что все, что падает с неба кажется божественным.
А тут еще и вода, главное вещество в жизни человека, он лишь для нее замысловатый  сосуд.
Как будто кто-то подкрутил контрастноть картинки.  Стволы деревьев контурно темные, красные машины под тонким слоем водяного стекла как бусины в мексиканском ожерелье, зелень, вымытая дождевым душем, сочная и аппетитная.
Струи, стекающие по стеклу автобуса сливаются догоняя друг друга в широкий прозрачный поток. И мир за окном переливается, как перламутровая раковина.
Дождь делает и нас немного чище

О свадьбе
Сказка о принце и принцессе, переехавшая в жизнь. Заветный билетик, зажатый в ладошке. Хлопоты более неистовые чем повод. Самый торжественный проект, выпускные лишь жалкая репетиция. Картинка, прокрученная многократно во всех деталях. Ах как это будет красиво и нежно! И не как у всех.
Фасад будущей прекрасной жизни, с мечтой о которой все рождаются