Зенон и софисты 2

       Ключевая позиция софизма это переход из одного в другое любой ценой. Моделирование быстрых переходов, таких, чтобы они могли быть наглядно видны, а поскольку наглядно видны могут быть лишь незаконные переходы, то дело идёт о регулярной нечистоплотности.
       Но почему наглядно видны могут быть лишь незаконные переходы? Почему мы так говорим? Да потому что законные всегда проходят через бездну - и отчаяния и смысла, через Ничто, которое никоим образом не расположено к наглядности. Поэтому законные переходы, совершаемые, например, в диалогах Сократа, сворачиваются в темноту незнания, и последняя вовсе не опровергает ведущиеся рассуждения, как могло бы показаться присутствующим, читающим, а порой и самому Сократу, но наоборот, подтверждает своей "точкой незнания" истинность пути.

       Законный переход не предъявляют на "блюдечке с голубой каёмочкой"!

      Но софисты почуяли в определённый момент, что мнения и убеждения людей шатки - такое ощущение они могли приобрести лишь в обществе похожем на древнегреческое - подвижном и общительном, где мнения и убеждения сталкивались друг с другом с завидным постоянством и плотностью. И вот почуяв шаткость и подвижность некоторой почвы - сознания и интеллекта, софисты взяв на вооружение логос как слово, оторванное от дела, попытались нахрапом этой почвой овладеть.
Налицо были все подходящие условия для этого дела: мобильность жизни, её общественный характер, отдельно сформированная область риторики, стремление древнего грека к образцу и истине и в тоже время упадок и разложение демократии. В таких обстоятельствах люди ходили среди софистов уже "готовенькие" - к новому обучению - к любым "софистическим приёмам" - оставалось только ещё и накачать за это деньги, поскольку обманутый всегда хочет быть обманутым дважды.
       Но софистический "пир во время чумы" не коснулся ни Сократа, ни платоновской академии. Истинная философия древнего грека устояла, да ещё при этом отразила и всю подноготную софизма как злокачественного новообразования мышления. Лекарства не было, но диагноз поставлен был, и все симптомы были чётко зафиксированы, а благодаря Сократу ещё и высмеяны. За один только этот труд Сократу и Платону можно было бы поставить памятник.

       Отмычки для взлома чужого мышления "ходили по рукам" от софиста к софисту, а также придумывались спонтанно по ходу оболванивания, ключ был один, а отмычек было бесконечное множество и уследить за ними просто не было никакой возможности. Софизм надо было "брать за жабры" изнутри Логоса и Истины, но там он не представлял из себя ничего другого как сталкивание и спутывание противоречий. Сократу и Платону было так тяжело с софизмом потому, что софизм не был логической ошибкой, скорее он проявлял себя по большому счёту как общественное движение. Такое общественное движение, которое зафиксировав интеллектуальный хаос своего же собственного тела, "подсело" на него и пыталось извлечь из него выгоду. Не в области Логоса лежала основная проблема софизма, а в области общества.
       Любой истинный путь познания также переживает сталкивание, сшибку противоположностей, знает он и помутнение разума и растерянность перед тайной бытия
и всё же такой путь движется от какого-то начала к какому-то концу, толкается своим началом. Но для софиста началом и концом было желание покрасоваться, престиж в обществе и деньги, никакой изучаемый "предмет" не интересовал софиста как таковой. Истина, одним только бы запросом на себя "перегрузила" софиста, и он как дырявое судно сразу же бы пошёл ко дну, не доплыв до берега. Софист был лёгок - слишком лёгок - чересчур лёгок. Он скользил по интеллектуальному брожению, не касаясь земной почвы двумя ногами.
       Что же Зенон? Что же апории Зенона?
      Гегель, вот например, вообще считает их началом объективной диалектики. Но ведь и у софизма можно найти при желании положительную сторону, и его можно считать "определённой ступенькой диалектики", особенно общественного сознания, как такового, в его практическом смысле. Обычно мы говорим, что Зенон через негацию, а не через какие-то положительные утверждения, обратил впервые наше внимание на область мышления о движении, но ведь и о софистах можно было бы сказать тоже самое - что они впервые, в негативном, а не в позитивном смысле показали наше сознание как сознание подвижное, неустойчивое, изменчивое. Так что в смысле своей исключительно "негативной" позиции Зенон полностью совпадает с софистами. Ведь когда Протагору говорили, что через точку на окружности можно провести только одну к ней касательную, Протагор отвечал - нет, бесконечное множество. И софисты, и Зенон - обожали отрицать и разрушать. По своему и разрушать, конечно, не так то легко, и всё же - "разрушать, не строить"...
       В своей "Истории философии" Гегель прямо указывает, что софисты - одна из ветвей продолжения элеатов, Зенона следовательно в том числе. Поэтому Зенон совершенно спокойно может быть назван "предтечей" софизма, или выражаясь более колоритно - "крёстным отцом софизма".
       Чем же отличался этот "крёстный отец" от своих "крёстных сыновей"? Тем, что не исходил напрямую из общественной выгоды. Зенон начинал как бы с Истины, как бы с предмета, как бы с бытия, а потому и остался по существу, и по аналогии - "самым замаскированным софистом" из всех бывших в истории. Корни прочих, а вернее их "беспочвенность" и "безкорневую систему" легко можно было проследить - всё лежало на виду. Софисты были как перекати-поле. Но Зенон имел "прикрытие" для своей разрушительной логики, да ещё и какое прикрытие! - Парменид, Бытие! И это Бытие, которое на устах Парменида застыло как полностью неподвижное и неизменное, косвенным образом через его "учеников" поплыло и задвигалось в самом сознании и мышлении.
       Это был своеобразный реванш - а нечего останавливать общественное бытие и существующее, ни к чему хорошему это не приведёт, движение всё равно найдёт себя и оно нашло себя - вот таким специфическим образом - если жизнь и окружающее мертво, то плывут мозги!