Джессика

В течение нескольких лет толпы рабочих стояли у кофейни под железнодорожной аркой, и вот, однажды утром, в частичном затишье своего бизнеса, владелец внезапно почувствовал, как пара очень ярких тёмных глаз пристально смотрят на ломтики хлеба с маслом на его доске  голодным взглядом, как у мышки, загнанной голодом в ловушку. Тонкое и скудное лицо принадлежало глазам, которые были наполовину скрыты массой спутанных волос, висящих на лбу и шее - единственное покрытие, что было на голове и шее; ибо изодранное платье, едва скрепленное обрывками, скользило по дрожащим плечам маленькой девочки. Наклонившись к корзине за своей палаткой, он увидел две босые ножки, свернувшихся от влажности тротуара, когда ребёнок поднял одну, а затем другую и положил их друг на друга, чтобы на мгновение почувствовать тепло. Она не говорила; только над каждой дымящейся чашке, в которые он вылил из своей банки, её тёмные глаза сверкали жадно, и он мог слышать, как  чмокнули её тонкие губы, словно в воображении она пробовала тёплый и ароматный кофе.
“О, давай сейчас, - сказал он, наконец, когда только один мальчик остался завтракать неторопливо, и он наклонился над своей палаткой, чтобы говорить тихим и тихим голосом, - почему ты не уйдёшь, маленькая девочка? Давай, давай; знаешь, ты остаёшься слишком долго.

“Я просто прохожу, сэр”, - ответила она, пожав плечами, чтобы легло платье на шею; “На улице только идёт дождь, с кошками и собаками; и маму не видела всю ночь, и она взяла ключ с собой; и так приятно пахнет кофе; и полиспен перестал беспокоить меня, пока я  здесь. Он думает, что я заказала завтрак”. И ребёнок рассмеялся пронзительным смехом над собой и над полицейским.
“Я полагаю, вы не завтракали”, - сказал тот же приземистый и серьёзный владелец кофейни, наклонившись над стойкой, пока его лицо почти не коснулось тонких, острых черт ребёнка.

“Нет, - холодно ответила она, - и я хочу, чтобы мой ужин был ужасным, прежде, чем я его получу, я знаю. Вы не часто чувствуете себя ужасно голодным, сэр? Вы знаете, я ещё не схвачена; но прежде, чем я попробую свой ужин, я скажу вам, что это будет очень плохо. Ах! Действительно, очень плохо!”