Пустая дача... Осень, вроде...

По  дорожке, засыпанной  осенними  листьями, мимо  ёлок и искривлённых  временем берёз, я шла к дому Пастернака. Около дома не  было  ни  души, не считая белых  сорок  на  заборе.  Я  шла  медленно и не  спешила  зайти в дом. Оглядывалась, искала  глазами то, что могло хоть немного соединить меня и Пастернака  во  времени, я хотела  увидеть то, что видел он.

До Пастернака дача  принадлежала  Борису  Пильняку,  расстрелянному  в 1938  году. Ему тогда было  45  лет.

Борис Андреевич  Пильняк ( Борис  Ворау ) -  писатель, председатель Всероссийского  союза писателей, дважды женат.  Первая  жена -  актриса  Малого  театра  Ольга Щербиновская. Вторая  жена -  княжна Кира  Андроникашвили, актриса, режиссёр.
Книги  Пильняка часто вызывали у читателей того времени две крайности : суровую критику и  восторг одновременно.  Эти крайности  были спровоцированы  мистикой,  прямотой  суждений  и даже  эротикой произведений писателя. Страшной и суровой критике подвергся  роман Пильняка  об истинной  причине  смерти Фрунзе. Повесть вышла под названием "Повесть  непогашенной  луны". По  доносу Пильняк  был  осуждён в 1938 году, сразу арестован и расстрелян  без суда и следствия, через 2 часа после ареста. В кармане пиджака писателя остались ключи от дома в Переделкино, наполовину съеденная конфета и листок, что он сорвал в саду за час до ареста .
В Переделкино очень мало дач, где  с 1937 года прошли обыски НКВД. Жители  Переделкино дружили, вместе отмечали дни рождения, праздники, но и жили в постоянном страхе доносов и арестов.

Кто  они -эти  злые  люди, что сгубили судьбы и жизни писателей?
Эти люди жили в Переделкино,  рядом  с  писателями,  по соседству с ними. Они не  имели никакого  отношения к литературе, но имели жестокость судить и клеветать. И занимались доносами от безделья и от зависти.

Эти люди жили в Доме ветеранов  партии большевиков и гражданской войны. Дом ветеранов был открыт в 1920 году, на самой  большой и  красивой  даче, принадлежавшей когда-то  фабриканту Самойлову. Жизнь в Доме ветранов была  по - настоящему райской  и беззаботной. Основная их забота - выспаться, выбрать  из  меню , состоящим  из  сотни  блюд, самые   деликатесные, и критиковать молодых  писателей  и поэтов страны. Всё это ветераны делали одновременно, с  молодым  и злым  азартом.

Сегодня  на погосте в Переделкино  есть  место, где  заброшенными  стоят около  170  могил этих ветеранов. Все  могилы  серые,  однообразные , маленькие  и  похожи  на  бездомных  детей. Могилы члены  партии ВКП(б)  и КПСС  расположены впритык друг к другу,  позабыты  всеми, имена  на  покосившихся  маленьких  досках  стёрты  временем, нет  ни  цветочка , ни веточки, и  только  тире между годами жизни и надпись: "Член  ВКП(б)  с ....года .."

Эти люди, что лежат на погосте, сгубили жизни и судьбы сотен  писателей, художников и композиторов. И Пильняка  они тоже сгубили.

Дача Бориса Пильняка по  ул. Павленкова, д.3  была  передана  Борису  Пастернаку в 1939  году. Пастернак знал  и  уважал  Пильняка, но  отказаться  от  дома не  имел  возможности, да  и  не  хотел.  Родственникам Бориса Пильняка  дали  возможность  забрать  все личные  вещи, что когда-то и делали дом  похожим  на  дворянскую  усадьбу. Бориса  Леонидовича  Пастернака это нисколько  не расстроило, ведь он отличался скромностью, которая граничила с аскетичностью. Поэтому дача вскоре стала  обычной, без особенной красоты и богатства.

В  доме Пастернака после Пильняка осталось всего несколько  предметов  роскоши :  чёрный рояль Bachstein  и 5 небольших  мраморных  скульптур  из  собрания  княжны Андроникашвили. Вот и всё  богатство. Рояль Bachstein знаменит тем, что на нём играли  Рихтер и Генрих Нейгауз, когда  приезжали в  гости к Пильняку. Нейгауз очень хорошо знал Пастернака, ведь его бывшая жена, потрясающая  Зинаида Нейгауз , с 1931 года  уже была женой Пастернака. Но это событие, как это ни странно, никак не повлияла на  крепкую дружбу Генриха Нейгауза  и Бориса Пастернака. Более того, Борис Пастернак воспитывали  детей Зинаиды от брака с Генрихом Нейгаузом.

Еще немного расскажу о даче Бориса Леонидовича. Мебель и декор  дачи совсем  простые,  если сравнивать с современными  домами. Комнат на  даче 10 , но  они маленькие, с  низкими  потолками. Кроме мраморных скульптур,  все украшение дома – картины Леонида Пастернака и черный рояль.

Я  ходила  по  даче, смотрела  вокруг, снова старалась соединиться взглядом с  Пастернаком. Я с трепетом  дотрагивалась  до  ручек  дверей,  которые  не  менялись со  дня  его  смерти в  1960  году. Я осторожно  трогала  книги и поверхности столов. В комнате на 2 этаже стоят  кирзовые сапоги  Пастернака, на стене висит его  плащ и кепка. Я дотронулась до них и даже  понюхала  в надежде, что услышу  запах табака  или  одеколона. Нет, они уже ничем  не пахли...

Самое  трагическое  место  в  доме - это  кровать, на которой скончался  Пастернак. Я стояла  рядом  с  изголовьем , смотрела  в  окно  напротив. Я  видела  забор соседней  дачи, лужайку и  дерево, и понимала- это  было  то последнее, что видели глаза умирающего поэта.

Со  второго  этажа  открывается  вид  на  яблоневый  сад,  на большие  ели около забора. Можно легко представить себе, что  раньше  с этого этажа было  видно  вокруг  гораздо  больше , когда деревья  были маленькими. Они  не мешали  видеть ни дачи  соседей, ни  их окна. Вечерами в них горел свет и  тогда можно было  увидеть тени людей за шторами, и даже услышать обрывки смеха, музыки и слов.

Я шла к калитке  и оглядывалась  на дом  любимого поэта. Запомнить  бы  всё  это! Не расплескать  грусть  и нежность, что появилась в моей душе!
До  свиданья,  Борис  Леонидович! Я  вас  читаю  и люблю.

Уже  около машины  я  увидела  среди  опавшей  листвы 2 белых  и 3 подберёзовика Я их сорвала и привезла в Москву.


Пустая дача….Осень вроде…
И воздух дождиком пропах,
Качаются верхушки сосен
И сбросить хвою норовят.

Давно не видно в окнах света,
И  тишиной наполнен дом,
Шуршит, как старая газета,
Листва в саду полупустом.