Из переписки

«С ума меня сводит завистников гогот,
Гнетёт мою душу журнальная пря,
Поляку простить якобинцы не могут
Брильянтовый перстень, подарок Царя.
Мы оба для них иноземцы, вульгарен,
Изволите видеть, медвежий их рёв,
Рылеев и вовсе грозился: «Булгарин,
Назначу я цензором стук топоров!»
Не чуют кощунники голос кукушкин,
Что век сократит осквернявшему храм,
Со штофом витийствует некто Свистушкин,
Арап, благосклонный к жидам и ворам.
Он мог бы, воспев покоренье Кавказа,
Правительству пользу принесть наяву,
Ан нет, обезьяной строчит лупоглазо
Поэмы никчемной седьмую главу...
Понеже не мёд, но гражданскую горечь
Примите от северной Вашей пчелы,
Тревожу не зря, Александр Христофорыч,
Враждебны их умыслы, выходки злы!
В уланах отмечен распоротым пузом,
Под Фридландом кровь проливал я за Русь,
Ввиду лишь Тильзитского мира к французам
Примкнувши, и то с обнищанья, клянусь.
Прошу Вас нижайше, соблаговолите
Драконовы меры принять, дабы всем
Сиял Самодержец, как солнце в зените,
Затмив притязанья чужих диадем.
Себя не щадя и не алча награды,
Служу бескорыстно штыком и пером,
Давно в ренегаты уже, в ретрограды
Записан фрондёрами, чернью, двором.
Скрежещут, мол, тайной полицией нанят,
Да знают бездельники: я тороват,
Попсу мою звезды эстрады горланят,
Мои сериалы идут нарасхват!»