Одиссея

Когда прогорит любовь или то, что казалось ею,
когда выйдет из тела кровь или, сказать вернее,
Останется твой каркас, изломанный в бурных водах,
Утянутый прочь от дома в шторм, что казался вроде
Попутным и верным ветром, зовущим к большой дороге
Забывшего про пороги, а лоцмана - в задымлённом доке,
Неопытного моряка. Капитан, ты держался курса
Не то чтобы очень ровно, да и морской болезнью ты
недаром всю жизнь страдал и, едва поднимаясь на борт,
рыдал и, прости, блевал... Но, черт побери, старался
И руль, пусть и бил, пусть - рвался, но все же остался в пальцах;
Перед самой большой стремниной ты выбросился на берег,
спасая себя и судно. И думал, что всё, Итаки уже не достичь на досках,
Разве что, вот, верёвку пристроить к ветвям покрепче,
И - улетать на птицах. Орлах, или ком помельче.
Но потом ты поймёшь, разбитый, это - земля-что-скрыта,
Это твоя Калипсо, и роща, где ты прибился, полна тополей и мёда.
Одну за одной все доски ты заменишь в Арго разбитом и
Задашься одним вопросом, идя уже верным курсом:
Если сменить все части - все истлевшие части судна -
На новые - до единой! - то, когда ты дойдёшь к Итаке,
То - на том же Арго или новом?