Я как-то с Гёте повстречался...

К Международному дню поэзии...

Сказ
 
Пришел ко мне Маэстро – Гёте, Иоганн 1,    
вы не поверите, немецкий классик  - сам:   
- Ну что, застрял на рифме что ль, юнец, 
иль на сюжете, что извёл тебя вконец?      

- Да с рифмами проблем-то, в общем, нет, 
а с мыслями – вот здесь - не всё путем, Поэт…   
Они в моей душе порой встают гурьбой,   
что становлюсь я вдруг, как будто сам не свой.
от них до боли уж мои мозги вскипают,   
то в пот меня, то в дрожь безудержно бросают. 
От них уйти невмочь мне, как я ни старался,
я в трех берёзах, словом, напрочь заплутался… 

- А в чём же суть, мой друг, а фабула-то в чём?   
Скажи, ведь в философии я знаю, что почём… 
Да вот, я как-то, где-то мимоходом прочитал,   
что ты коллега мой - учёный муж, философ и поэт,   
приятно мне, и я не делаю из этого секрет:   
я этого, прости, почтеннейший, досель не знал…

- Маэстро, быть похожим на тебя - большая честь,
хоть я иду своим путём – таким, какой он есть.
Так повелось уже, что наставленьям вопреки,
умом своим жить пылким - тщатся школяры…
Я с детства пробивал свой путь сквозь буревал и гать,
прошу уж извинить, моё стремление понять.
И мне не трудно было сделать выбор в той борьбе, -
горел твой образ предо мной в кромешной мгле…
Труднее было в тех снегах не затеряться,
над серостью бытья и раболепием подняться.
В метелях я внимал твоей небесной лире
и слышал нежный материнский слог в эфире.
Он через сердце моё лился, разум будоражил,
уже тогда я понял, как к нему привязан.
Проводником моим был ты на том пути,
другого - лучшего вожатого мне было не найти…

- Ну, что сказать мне здесь? Тебе я благодарен.
И рад, что ты идёшь своим путём, - мой комментарий…

- Нет, это я тебя, Поэт, покорнейше благодарю.
И мнится мне, что благороднее пути я не сыщу.
Хоть и досталась мне нелёгкая судьба:
она меня по замкнутому кругу всё вела.
И биться не на жизнь - на смерть досталось мне
за род свой, за любовь – святыни на земле.

- Любить народ – конечно же - святое дело,
на правильном пути ты, - делай своё дело смело.
К тому же сей порыв и не всегда был конъюнктурой,
всегда он с действующей сопряжен фактурой…
Когда Отчизны верные сыны за честь страны сражались,
другие - тактики в несчастии народа прохлаждались.

-  Случилось так, Поэт, что мой народ был часто бит,
и выжить или нет - риск для него всегда бывал велик.
В тисках бесправия, в скитаньях бесконечных,
но потому, что не был он характером беспечным,
из этой схватки вышел закалённым он, в весь рост восстал,
и столько памятных, благих и славных дел свершил,
во благо человечества, но, знать, не довершил,
что до сих пор ему не возвращён родной причал.
Дано ему две родины - исконных: ну и как тут быть?
С одной он связан сердцем, а с другой - умом. - Кого ж любить?!
А в сути он своей - бессребреник, бездомный сирота, -
мой род варяжско-роский - мой удел, трагедия моя...

- Да, не завидна, стало быть, твоя судьба.
А что ж любовь, вторая ипостась твоя?
Ты за неё не на живот, на смерть боролся, -
ты так сказал. Ужель ты с нею неумело обошёлся?
Мой Фауст 2 тебя бы в этой теме просветил;
о, как любил он, как убийственно любил!

- Да, „Фауста“ я, конечно же, читал, и не однажды,
тогда, студентом, и стихи писать я вновь возжаждал.
Верна, хоть и сложна теория твоя: извечная борьба -   
жестокая, между собой - добра и зла… 
У нас же жизнь сейчас - куда богаче, 
ну, а любовь - в своей бескрайности - тем паче. 

- Ну, не скажи, в любви я тоже знаю толк…   
Ты юн, таких как ты, встречал я целый полк.   
Твои сентенции порою слишком субъективны,
чтоб не сказать, уж извини, достаточно наивны…

- Догадываюсь я, Учитель, ты не простак какой,
и утерявший правду Фауст, так это ж образ твой.
Ты также, как и он всю жизнь за истиной гонялся.
Подозреваю, что и дьяволу ты продавался,
такая мысль давно мне не даёт покоя,
когда рассматриваю твоего героя…

- Нет, продаваться - нет, не приходилось,
но поддаваться в чём-то, прав ты, доводилось…
Да, я любовью жил, в ней то и дело воскресал,
наверное, и постоянно был её, любви, вассал.
В подробности входить, они известны, не желаю…
Скажу: набор большой. Бывали взлёты и паденья,
триумфы и уничижительные пораженья, -
любовь неразделённая, о, как она терзает.
Но я взаймы у жизни никогда не жил,
я просто радужно свою любовь любил,
без всякой меры, и безо всякого конца, -
и мне не важно было, какова её цена,
которую лишь исподволь познал.
А без любви – пустою быть Вселенной,
ты прав, она - бескрайность жизни бренной, -
она меня снедала, жгла, не раз я в ней сгорал…

- О, да, Поэт, любви границ ведь не было и нет!
Её иль нет, иль она есть - ведь так, Поэт?!

- Добавлю я к твоим словам одну лишь аксиому,
свою любовь ты никогда не отдавай другому.
На ратный, смертный бой ты за неё иди,
ведь мир основан наш на искренней любви.

- Не однобок ли твой, Поэт, речитатив?
Я в поисках суть дела семь потов пролил…
Усильем внутренним содержится Земля, -
в противном случае распалась бы она…
И мир наш зиждется не только на любви,
c ней почему-то ненависти, злу, разбою по пути.
Но мне слова твои, о, доктор 3, как полярная звезда,
и им я попытаюсь следовать всегда…

- Мой друг, в материях высоких пребывая,
и приземлиться где - порой не знаешь…
Но диалектика-то в том, ты мне поверь,
я не всегда был мудрым, как теперь…

- Да, Фауст вещал твой: и после университетов
стою, как прежде пред собою, я - балбес балбесом… 4
И в случае другом, опять к сей теме возвращаясь,
Сократу следуя, ты вновь мысль эту развиваешь:
чем больше знаешь (и это вторит в тебе эхом),
ты также постигаешь, что, в общем, ничего не знаешь...
и руки опускаются, дряхлеет воля, - суть мол в этом.

- Но не буквально надо понимать мои слова,
 и сказанное мной - всего лишь суть метафора…
Добавлю: человек лишь инструмент познанья
объёмистого человеческого знанья.
Движение его души - вот что первично,
а умозрение и вера - следствие, они - вторичны.

- А Бог, ведь он вершит судьбу земного дня, -
из христианской аксиомы исходя,
что альфа и омега - он, начало и конец, 5
на это что ты скажешь мне, мудрец?

- Скажу тебе, Он в нашей помощи нуждается:
 его надежды в нашей вере лишь сбываются…
Что Мефистофель 6 нам глаголил, вспомни, друг,
как обещал блаженства всплеск и благодать,
как было тут с собою, грешным, совладать?!
Он то и дело появлялся там и сям, и вдруг,
так что внимательным и бдительным пребудь.

- И ты ж плутал в порывах жизненный страстей,
известно мне, что до скончанья своих дней…
В чем правда жизни, так скажи же мне, Поэт…
к чему стремился ты, в чем зрел судьбы венец?!

- Я тоже долго смысл своей судьбы искал,
в материях высоких чаще пребывал…
Незрелыми, скажу, мои стремленья были,
по над заоблачностью всё они кружили…
Спустись на землю, друг, отдай сердечный жар
единственной, и ты любовь получишь в дар…
И мысль еще тебе скажу – важна она:
где сути нет, там п‘отом не поможешь,
всегда твоим потугам будет грош цена.
И никогда ты ст‘оящих стихов не сложишь,
коль будет мысль твоя убога и бедна…
Высокий смысл вещей ищи всегда…
и лишь тогда умы взбурлить ты сможешь.

- Благодарю, Маэстро мой, уж строго не суди,
мне критика нужна; она мне - ветер в паруса,
в особенности, коль она исходит от тебя,
но ты, подозреваю, не читал мои вирши?!

- Напрасно ты так думаешь, юнец.
Прочел эдикты я твои с конца в конец
и поражен, скажу, твоим могучим словом,
и мыслью дерзкой, сопряженной с ним.
Мне вскрылся новый мир в своей основе -
своим величьем и бурливостью глубин.
И всё ж, чуть созерцательно ты речь ведешь,
смелей вторгайся в существо вопроса,
почувствуй своего читателя запросы
(познай, где истина, где ложь, и разложи на части),
его ты на мякине ведь не провёдешь,
хотя он и находится в твоей, поэта, власти….

* * *

Так в суматохе дней и моё время шло,
мне думы разные спускались на чело...
Возможно, я б об этой встрече и забыл,
ежели бы Маэстро более не приходил.
Но он меня систематично посещал,
как только лишь подумаю о нём.
Из первых уст я его мудрости внимал,
дыханьем его лиры наслаждался.
Нередко до зари с Учителем вдвоём
сидели мы и рассуждали о былом…

Вот нынче, в Рождество – он снова у меня,
зашёл, как между прочим: „Как дела?“ -
спросил. Я встрече нашей улыбнулся
и ответил: „Да задержалась, вот - зима.“
„Ты не грусти, всё в твоих силах, старина…
Он посмотрел в глаза мне, ухмыльнулся:
„Зимы не будет, друг, коль у тебя в душе весна!“

Я обращение Маэстро вмиг себе отметил,
такой оценки от него не ждал я никогда:
юнцом я был, ничем особым не приметен,
и вот уже я для него никто иной, как старина…

- Стихи твои – неудержимый взрыв любви,
хоть иногда – спонтанный, - но взлелеяны они
в бескрайности души, и возгораются не вдруг -
они в тебе живут и только мига ждут,
чтоб разразиться вслух, - зардеться
сияньем северным в хоромах поднебесья.
Пусть благость или грусть из сердца льют, -
твои стихи всегда читателя найдут.

- Признателен, Маэстро, я за похвалу тебе,
они - бальзам, я приз сознаюсь, на душу мне…

- Неологизмы ты с охотой, вижу, заряжаешь
в свои стихи; заметно, цену слову знаешь…
Но мысль одна покинуть разум мой не смеет,
и главный смысл её над мыслями довлеет:
любовь свою беречь, советую тебе, -
она сама собой не расцветает по весне...

А я меж тем поставил пред Поэтом ряд вина:
„Madeira“ и „Merlot“, бутыль - так, в шутку, - „Вермута“...

- O, что за иноземец? - удивился Гёте. - Из полыни, -
добавил деловито: „зелье“ это - по латыни.

- Да, да, лекарство, - поддержал его я мысли ход, -
у нас в России им лечился весь народ
в прошедшие года - во времена лихие,
а нынче для меня оно - от ностальгии…

- Я понял - и попробую твой „Вермут“, но с водою.

- Вот, минеральная, „Karlsbad“. Okay - с такою?

- Конечно. Так, о чем мы говорили, да, о родине?.-
То бишь, о ностальгии, Мастер, о любви и о вине…

- Тогда за терпкую любовь, мой тост“, - ответил он.

- Цитирует меня?! – подумал я и был польщен.
Мы опрокинули с Маэстро этот тост до дна:
ещё за то, что мы теперь - коллеги и друзья.

Мы выпили еще по паре раз - иль раза три,
не важно, но душа моя взбурлила изнутри.
За ней давно я замечал, из двух частей она:
одна – с акцентом русским, вторит: уважаешь?
Другая, что с немецким, откровенно отвечает:
вопрос сей лишний: я с тобой хоть - в полымя!

...Задумался Поэт, наверно, вспомнил что-то о своём…

- Не грустно, - спрашиваю я, со мной - вдвоём?
Мне ж честь - испить из родника благоразумья,
вдали застолиц шумных и речей бездумных.
Я говорю тебе открытым текстом, …без прикрас,
Маэстро, - без пространных пышных фраз…

- Тебе, вернусь-ка к тосту я, - дарю в ответ свой постулат:
дерзай, поэт, люби – живёшь один ведь только раз!

И Гёте вновь поднял свое вино с водою…

- Твой навык, пить вино с водой - давно со мною,
его мне со студенчества ещё случилось знать.
Уж позже, когда стали нас и за бугор „пущать“,
мне довелось заворотить в твой погребок, 7
что в Лейпциге: бесспорно, - это райский уголок,
его всяк "Гёте-погребком" и нынче продолжает звать…
Никто не знает, где зачастую ты воссиживал, Поэт,
ты помнишь, думаю, хотя прошло уж столько лет?

- Конечно, юный друг мой, это я запомнил,
cидел я недалече там, где Фауст взнуздал коня, -  8
большую бочку терпкого карлсбадского вина…

- Да, ну, конечно, я из Фауста эпизод сей помню,
и анекдот остался в памяти, его я с института знаю,
И вот уж столько лет прошло - не забываю…
Его сюжет, как будто, в этом погребке, сложился,
с тобой - в кругу друзей - он, якобы, случился:
тебя спросили, почему ты пьешь вино с водой,
ответ ты на салфетке вывел якобы такой,
его читателю на русском языке я прочитаю:

„Пить воду просто - стать немым, -
тому пример – вон те мальки в пруду.
Вино пить просто – стать тупым, -
вон господа - типичный факт тому.
Чтобы ни тем и ни другим не быть,
с вином я просто буду воду пить…9

- Мастак - ты, - выдал Гёте фразу наотмашь, -
конечно же, из цеха нашего ты враз
поднялся подо свод небесной крыши,
ты даже ритмику подправил ведь мою,
за что тебя любезнейше благодарю.
Твой русский перевод оригинала выше…

- Уж слишком не под стать мне эта похвала, -
застенчиво, довольно скромно, молвил я…
Позволь тебя поправить: совершеннее начала -
ничто не может быть, вся суть - в оригинале...

- Таков закон, что свету следует затменье, -
в делах и в мыслях уж беснуется разброд.
Но ищет человек, пока в нём есть стремленье,
и новый день с рассветом жданным настаёт…
И выйдет вне сомненья он на светлую дорогу,
особенно Поэт, кому не достает всегда немного:
познать начало всех начал и каждой ипостаси,
вот так идёт по жизни он – не может он иначе,
и так лишь он достигнет Вальхаллы 10 порога,  -

сказал Поэт и вдруг исчез из поля зренья,
оставив мне клубок загадок и сомнений,
что мне не хватит жизни, чтобы их понять,
ну что ж, в том-то и суть Поэта, чтоб дерзать…

Я как-то с Гёте повстречался в суматохе лет.
Как не хватает музы мне твоей, Поэт…
_______________
Примечания.

1. Иоганн Вольфганг фон Гёте родился 28.08.1749 г., умер 22.03.1832 г. – великий немецкий поэт драматург, философ и ученый.
2. „Фауст“ – знаменитая трагедия И. Гёте, над которой он работал с перерывами более 50 лет (часть первая окончена в 1806 г., вторая - в 1831 г.).
3. Гёте имел учёную степень доктора философии.
4. Cтою как прежде я - балбес балбесом… В оригинале: Da steh ich nun, ich armer Tor! Und bin so klug als wie zuvor.
5. Он - альфа и омега, он начало и конец – афоризм из святого писания.
6. Мефистофель - центральный персонаж трагедии И.В. Гёте «Фауст», один из распространённых образов в фольклоре и художественном творчестве европейских народов, дьявол-искуситель, несущий раздор и хаос.
7. Я в Лейпциге …посетил твой погребок – имеется ввиду Auerbachs Keller, сегодня еще "Гёте-погребком" называется, где поэт частенько отдыхал в кругу друзей и знакомых.
8. Фауст взнуздал коня - бочку терпкого вина. Недалеко от входа в кафе, с левой стороны, в оригинальный рост материализован один из сюжетов из трагедии Гёте: Фауст верхом на винной бочке.
9. Оригинал звучит так: Wasser allein macht stumm, das zeigen im Bach die Fische. Wein allein macht dumm, siehe die Herr'n am Tische. Da ich keins von beiden will sein, trink ich Wasser mit Wein. Другие редакции - являются обработками авторского текста.
10. Вальхалла (нем. Walhalla, др.-исл. Valh;ll, прагерм. Walhall - «дворец павших (героев)»), в германо-скандинавской мифологии — небесный чертог. Здесь: в значении подняться к высотам творческого триумфа.

08.01.2018. На фото: у памятника И.В. Гёте - автор.