Эпилог, дополненный

Я помню, что я тебе говорил,
мол оставайся, не уходи,
без тебя как на очи мои настил,
не видать совсем ничего, ни зги.
А с тобой ни тоска ужасная не страшна,
и мой разум меня чернотой бы не бил,
а в итоге - от тебя не останется ни рожна,
только память о том что я там тебе говорил.

Только миги еще незабытых снов,
только тень ушедшего в темень дня.
Скукожится память до пары слов,
они всё - что останется от меня.
Но если кто скажет тебе - молчи,
но если кто явит тебе обиду -
то я духом безликим приду в ночи,
и на старой ветке повешу гниду.

И никто не найдет. Ни взор, ни слух -
того обидчика - не отыщет зов,
за тобою всегда будет плавать дух,
беззвучной канвою своих шагов.
Когда зло и беда, а иного - нет,
и ужасное зло всё сильнее сгущается,
ты у рощи вдали - обнаружишь его силуэт,
но родное лицо - почему-то - не испугается.

Он как статуя будет стоять понуро,
ловя твои взоры во тьму сукна,
ты из кухни выйдешь, немного хмуро,
закрывши шторами свет окна.
В неспешное тело придёт усталость,
и ты приляжешь на кушетку в одиночестве,
и вспомнится ланит родная впалость,
где солнце полудня слепило чьи-то очи.

И ты уснёшь, спокойная, тотчас,
былые дни возьмут любую вену,
где Солнце на стене, и где в истомный час
ты маркером украсила ту стену.
Два силуэта в том весеннем омуте,
светило солнце - шар на кистене,
всё что осталось - в позабытой комнате
небрежная фиалка на стене.