И руки прячут лица всех замысловатых...

Ты дружишь сам с собой,
Себе читаешь все газеты
и образ на окне не твой –
то циферблат считает дни и беды…

Переплетено – тем скрипом чайника на печке
он так хотел сказать,
что «Я живой! Налейте чаю –
пейте, пейте…

И состояние, что ходит, ходит
на всех воротах пишет просто:
«Твой дух не выйдет, занят просто –
Он ходит там – в другую дверь, с другим лицом…»

Всё так прозрачно в мире этом,
где по стеклу бегут все линии не прячась
и босоногий след, как понимание – побыть с собой,
и руки прячут лица всех замысловатых…

Москва. Всё переписано, измято…
На полках толпятся слова.
Прошитые листы пропитаны чернильной влагой
и слёз, упавших между строк в тиши…

И что тебе с того? Тебе, идущему по тротуару,
среди сигналов, свиста шин…
Бегут глаза догнать спины подарок,
что показался, будто ты знаком…

И на плите под сковородкой лишь огонь
он разделяет состояние, что было
и что есть. Есть можно жареный бекон,
что так сравним с обложкой, с твоим названием на ней…