Второстепенные персонажи

Март прошёл незаметно.

17-го явился Кафка. В который раз. Прямиком из своих дневников. И вовсе не как Гёте. Не таинственным покоем и почтенной оградой, не ясностью под покровом времени. Явился самой, что ни на есть… турбуленцией. Беспокойством. Правильным служило б слово disturbance, но его не нахожу в русском языке. 

Явление Кафки — нарушение действительности, возмущение порядка, смещение основ, разрыв и прерывание обычного, устойчивые помехи, внезапные перемещения. Disturbance.

Днём позже, Кафка вовсе не думал о Гёте как о старой ограде, якобы приход замужней сестры прервал его мысли, и он записал, что записал.
У меня под окном зашумела детвора, запищала кошка, требуя завтрака, но ничто не потревожило моего Кафку.

Я продолжала думать о второстепенных персонажах. Кафке они явно не нравились:
“Им лишь дозволено, буквально утопая в потоках ливня, снаружи прижать в последний раз лицо к окошку каюты Ноева ковчега, для того чтобы зрители в партере увидели на мгновение нечто смутное.”

И я думала о том, “зачем это третирование второстепенных персонажей”, я, словно зритель в Кафкинском партере, увидела “на мгновение нечто смутное” в окне каюты Ноева Ковчега.  Но я была снаружи, а дождь лил и лил…

Неужели?… Потоп продолжается. Не было ни Арарата, ни оливковой ветви, ни птицы.  Мы все снаружи. Тонем в океане. Глядим вовнутрь корабля, сквозь темное стекло оконной рамы. Иллюминатора. Illuminator — Осветитель на латыни, на английском Deadlight, мертвый свет.

Ной, ты на корабле? И мы увидим “на мгновение”? Ты видишь нас? Нечто смутное?

И никакой надежды на спасение. Второстепенные персонажи.