Пан. Любовь и печаль

Начало поэмы  http://www.stihi.ru/2019/03/04/4380

Предыдущая глава  http://www.stihi.ru/2019/03/09/1319

                32
Гамадриада глаза отвела от смущенья,
Девичий взор заскользил по его телесам,
Вдруг увидала Сиринга объект восхищенья,
Плотно прижатый к кудрявым густым волосам.
«Невероятных размеров! – подумала дева,
Щёки красавицы вспыхнули, словно заря. –
Он же пронзит неглубокое женское чрево,
Ужас и боль вместо неги желанной даря!

                33
Надо бежать от такого поклонника страсти,
Только пока непонятно мне, как и куда!
Пусть же другая окажется в пагубной власти –
Он овладеет девицей любой без труда!»
И поняла вдруг Сиринга, что скоро свобода
Станет добычей рогатого бога лесов,
Живо метнулась девица в кольцо хоровода,
Сердце закрыв от него, словно дверь, на засов.

                34
Пан, полюбивший прелестницу с первого взгляда,
Молча стоял, напряжённо смотря в темноту:
Где средь весёлых красавиц укрылась дриада
Та, что являла собою любовь и мечту?
Он подступил к хороводу несмелой походкой,
На веселящихся дев устремляя свой взор,
Но не увидел средь них молчаливой и кроткой,
Громко смеялся над богом танцующий хор.
   
                35
Пан, удручённый таким, удалился в чащобу,
Тяжкими были печальные думы его:
«Трудно терять дорогую для сердца особу,
Словно свершил кто-то здесь надо мной колдовство!
Я и подумать не смел, чтоб обидеть дриаду,
И объясниться с Сирингой хотелось всерьёз,
Намеревался свершить всё согласно обряду,
Но ухожу, как побитый хозяином пёс.

                36
Девой отвергнут по странной, неясной причине,
Ранее юных красавиц сводил я с ума,
Чтоб отдавались с безудержной страстью мужчине,
Только она не стремилась в объятья сама!
Не говорили девицы, что я безобразный,
Славно танцую, пою и вожу хоровод,
Молвил однажды Арес, что я воин прекрасный,
Коль я могу изменить трудной битвы исход!

                37
Храбрые воины сразу теряют сознанье,
Если услышат они мой пугающий крик,
С лёгкостью я заглушаю и рёв, и стенанья,
Злые разбойники замертво падают вмиг!
Целое войско, которому счёт бесконечен,
В бегство пускалось, услышав мой голос над ним,
Я и силён, и приятен, и в меру беспечен,
Но почему этой девою я не любим?

                38
Мыслимо ль мне отказать, многовластному богу,
Разве пред ветром могучим не гнётся трава?
Завтра найду непременно свою недотрогу,
Чтобы промолвить ей нежных признаний слова!»
К вечеру вышел страдалец на берег Ладона
И окунулся в прохладной и чистой реке,
Начал гадать он: «Какая-такая препона
Мигом меня обратила к безумной тоске?»

                39
В тёмную воду взглянул под раскидистой ивой
И посмотрел острым взором на собственный лик:
«Стала бы с этим красавцем Сиринга счастливой –
В зеркале вод отражён молодой чаровник!»
Тёплые сумерки быстро сошли с небосклона
И обнажили улыбку печальной Луны,
Грустно божок посмотрел на стремнину Ладона
И погрузился в объятья лесной тишины…

                40
Странные, дивные сны видел бог козлоногий,
Будто вбежал он на берег, поросший травой,
Явственно слышал там голос знакомый и строгий:
«Этот утёс над холодным Ладоном не твой!
Зря ты бежал, от горячего чувства сгорая,
Мысли о счастье утратишь над этой рекой.
В мире иллюзий достиг ты предельного края
И не найдёшь в тростнике ни любовь, ни покой.»

                41
Пан возбуждённый проснулся ещё до рассвета,
Рядом в дубраве агукала громко сова,
Звонко трещали цикады, попрятавшись где-то,
А в голове повторялись ночные слова.
«Кто это мог мне давать о любви предсказанье?
Голос до боли знаком, но узнать тяжело!
Кто мог на мысли мои предъявить притязанья
И прорицанье изрёк сильным чувствам назло?»

                42
Думал встревоженный Пан о делах предстоящих,
К толстой сосне прижимаясь озябшей спиной,
Сердце стучало при мысли о ласках манящих,
Верил божок в то, что станет Сиринга женой.
… Эос вонзила персты в светлый край небосвода,
Защебетали пернатые гости дубрав,
Великолепною быть обещала погода,
Если роса засверкала на зарослях трав.

                43
«Счастье не высижу здесь! – Пан подумал нежданно. –
Надо найти место сбора весёлых дриад!
Это вдали от лугов, где леса глухоманны,
Там, где не встретить людей и пасущихся стад!»
Солнечный луч пробивался сквозь редкие кроны,
Стала с высокой травы испаряться роса,
Каркали громко, летя над дубравой, вороны,
Шедший по лесу божок слушал их голоса.

                44
Пан хорошо понимал речи птиц и животных,
С ними рогатый общаться умел с малых лет,
Знал языки и гадюк, и лягушек болотных,
Страхом нещадно карал наносящих им вред.
Именно птицы и звери вещали о многом,
Что нарушало спокойствие дивных дубрав,
И возрождался порядок в лесах этим богом,
В чём проявлял он, как Зевс, деспотический нрав.

                45
Вскоре услышал хранитель лесного порядка,
Как распевает о страсти ликующий хор,
Острому взору предстала в дубраве площадка,
Где проявляли нагие дриады задор.
Двигались нимфы чредою, красиво и гибко,
Груди красавиц сияли своей белизной,
Вдруг на лице у последней сверкнула улыбка,
Дева заметила Пана за толстой сосной...
 
                46
Нимфа шепнула об этом весёлым подругам,
Те сочинили немедленно шуточный план –
Их хоровод моментально стал замкнутым кругом,
В центре которого были и древо, и Пан.
«Молви, красавец, кого соблазнить ты намерен,
До неприличия ты в этот день возбуждён –
Твой «младший брат», видно, в лёгкой победе уверен,
Только отказом и он может быть побеждён!»

                47
Девы шутили над ним, острых слов не жалея,
Пан от стыда покраснел, как небесный закат,
Стал он дриаду Сирингу высматривать, млея,
Понял, что так потеряет привычный диктат.
«Ишь, расшутились, не ведая страха пред богом,
Я вам не мальчик, пасущий на поле овец!
Как вы посмели меня называть козерогом
Иль позабыли, что я – и поэт и певец?»

                48
Пан из-за дерева вышел к прекрасным девицам,
Голосом сильным запел о любви неземной,
Сразу заметил по их затуманенным лицам
То, что дриады охвачены страстной волной.
Руки красавиц к нему потянулись, как ветки,
Только одна из прелестниц была холодна,
И понимала, что волю теряли соседки,
Словно испили огромную чашу вина.

                49
Девы стояли, как в озере стая фламинго,
Песни у них вызывали желанье и страсть,
И поняла, наблюдая за ними, Сиринга
То, что певец обретает любовную власть.
Медленно двигался он в направленье любимой,
В песне умело поведав о страсти своей,
Но оставалась прелестница невозмутимой,
Хоть и краснела в волненье до самых ногтей.

                50
Только вот взгляд чаровницы был прочно прикован
К корню мужскому, смотревшему прямо в зенит,
Знала девица, какой ей финал уготован,
Вот и застыла она перед ним, как гранит.
Вдруг прекратилось прекрасное, громкое пенье,
Остановившись пред девушкой, вымолвил Пан:
«Вижу, что страх вызывает моё поведенье,
Но не могу погасить я любовный вулкан!

                51
И призываю в свидетели я Громовержца,
Что не обижу тебя, если станешь женой,
Лишь для тебя громко бьётся влюблённое сердце —
Не представляю себе я супруги иной…»
Дева, опомнившись, вмиг отступила немного:
«Песни развратного Пана сейчас – западня,
Надо скорее бежать от речей демагога,
Строгий обет охраняет от брака меня!»

                52
Пятясь, Сиринга споткнулась о корень сосновый,
Но не упала, а быстро помчалась к лугам,
И понеслась, как по ветру листочек кленовый,
Жёсткие травы хлестали её по ногам.
Громко кричала, что брак ей ужаснее плена,
Ибо на ней — целомудрия строгий обет,
А нарушенье его — пред богами измена,
И не желает она слушать сладостный бред!

                53
Пан удивился, но бросился сразу за нею,
Он призывал не бежать от него далеко,
Вслед ей кричал, что любовь всех запретов сильнее,
И что забыть про обет будет очень легко!
Только не слушала дева его объяснений,
Страх гнал девицу от Пана сильнее кнута,
Но не жалел для прелестницы он восхвалений –
Слишком желанной была для него красота:

                54
«Милая нимфа, услышь добродушного Пана!
Не причиню я тебе беспокойства и зла!
Ты никогда не увидишь в супруге тирана,
Я же прекрасен, как Феб, только ноги козла!»
В кровь ободрал кожу девы колючий терновник,
А от волос оставались на ветках клочки,
Но не замедлил погони испуга виновник,
И понимал, что достигнит её у реки.

                55
Уши руками закрыла прелестная дева,
Но продолжала по лесу стремительный бег,
И, содрогаясь от страха и жгучего гнева,
Нимфа примчалась на низкий болотистый брег.
Остановился божок на пустом возвышенье,
Молча смотрел, как она обратилась к реке:
«Пусть побеседует с нею себе в утешенье,
Я подожду, отдохнув на крутом бугорке!»

                57
Дева в своём обращении к богу Ладона
Громко просила: «Прими под защиту свою!
Я не желаю стать верной супругой «муфлона»
И не хочу заводить с козлоногим семью!»
Вздулась река, и украсилась пеною белой,
Вскоре Сиринга стояла по пояс в воде,
Быстро менялось прекрасное нежное тело —
Чутким Ладон оказался к девичьей беде.

                58
Зелень уже прорастала сквозь кожу девицы,
И превращалась она в стебельки тростника!
На берегу больше не было той чаровницы,
Заворожившей своей красотою божка!
Глядя на то, что в реке сотворилось с любимой,
Вниз с бугорка побежал перепуганный Пан,
Дикой тоской и отчаянной болью гонимый,
Тщился обнять исчезающий трепетный стан!

                59
Сильно и шумно забили о воду копыта,
Пан закричал, от внезапной потери горя:
«Дева, ты в мире огромном не будешь забыта,
Голос твой нежный не станет утраченным зря!»
Взял семь зелёных тростинок рукою дрожащей,
Соединил меж собой их страдающий Пан:
«Я не обрёл без Сиринги любви настоящей,
В этой свирели твой голос чудесный мне дан!»

                60
Стала Сиринга свирелью великого Пана,
В звуках её отражалась любимой душа,
Грустные песни играл бог на ней неустанно,
Нимфы лесные внимали игре, не дыша.
… С тех давних пор пролетело столетий немало,
Время укрыло забвением нежных дриад,
Только порою вонзаются в душу, как жало,
Звуки сиринги, как голос тоски и услад…

Глоссарий:

Арес — сын Зевса, могучий бог войны.
Гамадриады и дриады — прекрасные лесные девы, нимфы деревьев.
Зевс — верховный бог Эллады, царь богов Олимпа, отец Гермеса и дед Пана.
Ладон — в древнегреческой мифологии, это бог реки и одноимённая река в Аркадии.
Пан — сын Гермеса, внук Зевса, козлоногий могучий бог леса, бог пастухов, охранитель стад. Пан умеет нагнать на человека такой страх, какой только в кошмарном сне может присниться. Он даже целое войско может обратить в бегство. Слова «Панический страх и паника» известны до сих пор. Бог Пан символизировал плодородие в природе и всегда изображался с большим фаллосом.
Сиринга — нимфа-гамадриада, обитавшая в Аркадии. Сиринга почитала Артемиду и строго хранила свою девственность.
Феб — «лучезарный», «сияющий» — эпитет бога красавца Аполлона, родившегося в сиянии яркого света и осветившего собой весь остров Делос.