Дорога. Альфред Маргул-Шпербер - Адела Василой

Я помню, прежде  здесь качались травы,
Луг был опутан сетью певчих троп,
И каждый песню выбирал по нраву -
И весельчак, и хмурый мизантроп.
Но лишь одна тропинка, звонче прочих,
Правдивой нотой прочила успех,
Мужчин, до тысяч подвигов охочих,
Она влекла стократ сильнее всех.

А время шло... тропинки зарастали
Полынью горькой, да под ветра вой,
И лишь одна  вела в чужие дали -
Свидетельница драмы вековой.
И луг был обречён, чтоб дать ей место...
Она в бескрайность путников вела,
Росла и хорошела, как невеста,
И гибким телом Землю обвила.

Кто ж первым шёл по девственному лугу,
Кто первым слышал пение сивилл?
Дорогу проложил себе и другу,
И всем другим, кто пенье уловил!
Быть может, это песня колыбели?
Чужих кошмаров груз давил,  во сне...
Он в ароматы рощ и птичьи трели,
Как в море окунулся, по весне.

Наследник поздний, по дороге торной,
След в след ступая, я ушёл за ним,
И пульс ловил сквозь времени валторны,
С его приветом тёплым и родным...
С тобою, брат, мы обошли полмира,
Тоску по Родине храня в груди...
И к лугу мёртвому зовёт нас лира,
И сердца метроном стучит: «Иди!»




Оригинал находится в рецензии.

Подстрочник Инны Кёзе:

Alfred Margul-Sperber

(1898-1967)
Дорога

Прежде было так: здесь был луг,
И много запутанных следов шло чрез него,
И кто-то решал идти по тем, кто-то - по этим,
Как нечеткая мелодия.
Однако, один след, пожалуй, был более подлинным (чище, более настоящим, чем другие) с самого истока глубокого пения,
Раз он путников с тысячами целей
Невидимо тянул за собой и принуждал к пению (к участию в своем пении).

То была Дорога. Те следы исчезали,
Проглоченные травой и зашумленные ветром,
А она видела, как над ней горели времена,
И оставалась, и росла, и стала такой, что больше её не перепутаешь (с чем-либо другим).
Луг должен был умереть, так и стало,
Трава сохла, где ширилось её (дороги) дыхание;
Теперь вьется тело дороги далеко по Земле,
И никто, пожалуй, не знает, где она (дорога) может закончиться (если, имеется в виду, допустить такую вероятность)!!

Но кто был Первым, тем, который предчувствовал,
Легким шагом почувствовал её бег,
По ощущению – такой уверенный (бег дороги): здесь и больше нигде смело прокладывала
Тропа путь вперед ему и наследникам!?
Не пением ли была его поступь, не убаюкиванием ли – его шаги,
Его темное сердце - не тяжело ли от чужих (чуждых, незнакомых) снов?
Его достигали ароматы леса, чтобы к нему прильнуть.
И вокруг него была весна, как море.

Но я, поздний (т. е. из последних) наследник его пения,
Ставя ногу в его след,
Слышу удар его сердца сквозь времена
И чувствую его глубокое братское приветствие:
Так много стран мы прошли
С тоской по Родине в сердце, я и ты:
Идем же туда, где мы были издавна:
Мы путешествуем (блуждаем, перемещаемся, бредем) к нашему мертвому лугу.