зависимость

Начавшийся март совсем еще болен зимой.
Снегов наслоения, точно обмотки бинтов,
скрывающих звук голосов, как «великий немой»
таил от нас страсти кипевшие прошлых веков,
замкнув в междометия титров взрывную волну.
В попытке прислушаться я прижимаюсь к окну;
но только порывами «хиуса» кашляет день
и всех перемен ожидание рвет в дребедень.
Так хочется тронуть рукой канделябры дерев,
чтоб спящие свечи ветвей наконец-то зажглись
бутонами почек. Из памяти холод стерев
и, воздух вздохнув глубоко, прошептать: дождались.
Не каждому племени дарит господь обрести
извечный, слегка саркастический образ Руси -
метели, медведи, матрешки и водочный бум,
авось в суете и дороги в разнос, наобум
с набитым ездой внедорожника дном колеи
и призрачным шансом движеньем своим управлять.
Но эта возможность и есть лучше всякой шлеи
бегущее время хоть как-то в уздцах удержать.
Противиться вечности может сошедший с ума
и тот, по кому уже плачет тюрьма и сума,
но я, как и множество нас, пленник Леты-реки,
несущей меня по теченью, а не вопреки.
Досадна зависимость тела от температур.
Гораздо унылее смотрится мир сквозь стекло.
Его посещение не назовешь терренкур.
Спешу прогуляться, пока время не истекло.
Февраль пролистнув, я безмолвье нарушить  готов,
вот только избавлюсь от ига беруш и бинтов.
Запутавшись в линиях географических карт,
бессвязные мысли навеял заснеженный март.