Вручную

Сколотил кровати папа.
Ладно. Крепко. На века.
К стенам два пристроил шкапа.
Книги. Простыни. Мука.

Пустяки, что не деревня.
Что в квартире городской.
Стружкой пахнет. Верой древней.
И сосновою доской.

Может, чуть и неказисто.
Как крестьянская любовь.
Папа слушает транзистор
И смущённо чешет бровь.

Сыновья растут. А значит —
Вот рубанок, молоток.
Всем решать свои задачи.
Свой изведать потолок.

Немец. Голод. Лагерь. Поле.
Выводили на расстрел.
Кой-чего ещё, поболе.
Был мальчишкой. Постарел.

Испытал немало танков.
Строил русский общепит.
Собирал грибы. И банки.
Нет, не те, где брать кредит.

И гордился полной чашей.
Домом. Женщиной. Судьбой.
Сваренной на завтрак кашей.
Тем, что справился с собой.

Ляжет рано. Рано встанет.
Всё прочтёт про злобу дня —
Как там боги и титаны,
Ждёт ли русских западня...

Что имеет, то имеет.
Страшно ль папе моему?
Он усы стрижёт и бреет
Щёки, и глядит во тьму.