Рефлекс полёта

    Однажды я проснулся свободным.
    Но как нелегко далась мне минута, до которой  я шёл  через непролазные джунгли сомнений, страданий и невыносимого одиночества! Сейчас же я спокойно, не волнуясь, могу услышать далёкий и одновременно такой близкий голос из прошлого:
    - Сегодня скользко, или мне показалось?
    - К чему ты волнуешься, если я за пятнадцать минут управлюсь?
    - Смелый, да?
    - Бывалый.
    - Ну-ну… Что-то мне подсказывает, что ты ещё и смелость включил. Я на своем  веку видел смелых монтажников, видел опытных, но чтобы смелых и опытных – нет. Не выживают.
    - Что ты несёшь? Работы на десять-пятнадцать минут, а страху – полные штаны!
    - Хорошо. Я с тобой.
    - Иди.
    Правильными упругими кольцами извивалась в руках змея страховочного каната, холодное ноябрьское солнце скользило по металлическим конструкциям, неугомонные чайки кругами летали где-то ниже  и куда-то звали, звали. Мне лишь подумалось о том, как быстро человек ко всему привыкает: к небу, к морю, к подземелью, к высоте – ко всему без исключения. Находясь на земле, о высоте думаешь иногда с содроганием, но, как только окажешься рядом с птицами, она становится твоей жизнью и судьбой – красивой, бесконечной.
    И поддержка, поддержка… Ох, как она важна! Как-то раз подслушал ребят:
    - Мы пробовали так: идёшь на высоте по какому-нибудь уголочку, а рядом ниточка или проводок натянут. Легонько ведёшь пальцем по этой ниточке и всё – не боишься и не качаешься, идёшь так, будто у земли. Ниточка - твой ориентир.
    - И точно! Допустим, надо тебе перегнуться через край. В таком случае нырнуть вниз запросто. Боишься. Стараешься инстинктивно держаться подальше от края. Но вот если напарник положит тебе руку на плечо, чувствуешь себя намного увереннее. Он даже не держит, рука просто лежит, но ты сразу почуешь, если качнёшься.
    Правда. От первого до последнего слова. Не может человек без поддержки ни на земле, ни в небе.
     Тот ноябрьский день принадлежал только ему, моему другу. И не важно, сколь рано или поздно я это понял, важно, что этот день в толстенной книге судеб был закреплён за ним и ни за кем больше. Думается мне, что он был не то, что записан – прорисован в ней вплоть до секундочки, до тончайшего штриха, когда…
   … я услышал крик.
   Голоса, словно летающие вокруг белые чайки, устремились в одну точку пространства – ко мне. Нет, не к нам – ко мне, ибо рядом со мной больше никого не было. На этой огромной никчемно-прекрасной планете я был один. А голоса-крики всё летели и летели ко мне, разбиваясь о моё неразделимое одиночество…
    … каждый день, каждую ночь, каждое утро, лето, осень, зиму. Неисчислимое количество лет и столетий. Несмотря ни на что. Птицами. Камнями. Остро ранящими осколками. Разбиваясь. О моё. Одиночество. До тех пор, пока я не решил, что устал ото всего этого. Да, я так решил.
    Но в книге судеб, видимо, было прописано иначе, ибо в последнюю свою ночь услышал я совсем иной голос:
     - И что ты мучаешься? Всегда такой умный был, а тут… Пять зим уже прошло. Мне наши… ммм…с кем я сейчас, кое-что рассказали. Ты слушаешь? Так вот... Когда ты находишься на высоте, у самого-самого края, включается "рефлекс полёта": тебя неудержимо тянет вниз. Если сказать полегче, ты становишься птицей. Да-да, птицей! Самое интересное - то, что никто не догадывается об этом – ни ты сам, ни окружающие, ибо – рефлекс. Шаг – и летишь, летишь... Здорово! Никто ни в чём не виноват. Запомни это!
    - Ты серьёзно? – вытирая обеими руками слёзы, спросил я.
    - Ещё как! – улыбаясь, ответил он. – И живи дольше! На земле тоже хорошо.
    Я открыл глаза и понял, что свободен.