Валенки

Весь вечер я подшивал валенки. А утром в этих самых валенках отправился на работу.

Моя работа располагалась на другом берегу Волги в Плёсе и носила благозвучное и можно сказать почти христианское название: «Плёсская спасательная станция». Один батюшка, который должен был встретиться со мной, искал однажды, как пройти к cпасалке – так мою работу называли местные жители – и на вопрос: «Зачем?» ответил: «Хочу спастись!», чем немало удивил своих собеседников. «Вам надо сначала начать тонуть, тогда вас и спасут, - разъясняли иеромонаху местные ребятишки, - а если не будете тонуть, то и спасать не будут». Сами того не понимая, дети сформулировали один из духовных законов нашей жизни – спасается тот, кто осознаёт, что погибает, кто осознаёт свою духовную нищету. Всё по Писанию: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5, 3). Короче – спасают тех, кто тонет. Но это всё присказка, а сказка будет впереди…

Итак, шёл я на работу через Волгу на широких охотничьих лыжах в подшитых натуральной кожей валенках – кум королю, сват министру. Зима у нас на пограничье Костромской и Ивановской областей нормальная – с морозцем. Да и река вносит свой колорит в виде ветра. Порой кажется, что холодному воздуху удобнее растекаться по Руси используя речные русла. Вот почему лёд зимой должен быть крепкий и толстый. Но так уж получается в нашей жизни, что «должен» и «быть» не всегда дружат друг с другом. В данном случае они долго и продуктивно дружили, пока не построили ГРЭС в Волгореченске. А как построили – стала Волгореченская электростанция отапливать помимо города, тепличного комплекса, хозяйства по разведению рыбы ещё и Волгу. Бывало, - рассказывали старики, - МАЗы по реке ездили, а теперь люди переходят только по тропке, если она натоптана. Идёшь, а справа и слева вода в полыньях с каждым шагом плещется - страшно. Молишься всю дорогу, а ведь ещё обратно идти. А бывает, снега навалит на лед, и он начинает проседать. Хорошо, если подмораживает при этом. А если оттепель? Так и идёшь как по брёвнышку – справа и слева потемневший от воды снег, а на тропе то склизкий лёд, то каша из воды и снега. Но самое сложное, когда метелью заметёт тропку – тогда её ещё надо отыскать. Здесь очень помогало наличие каких-нибудь знаков, расставляемых, как правило, с одной стороны пути. Мне и самому приходилось ставить такие приспособления, которые я изготавливал заранее. Длинная ветка с яркой тряпкой на конце, вмороженная в лёд – что может быть надёжней. Правда находились личности, которые ломали всё это, или справляли нужду, как собачки на первое попавшееся подобие столбика. Бог им Судья. Только потом во время оттепели на том месте обязательно возникала полынья. А ближе к весне, когда начинает припекать, любой мусор – окурок, бутылка, потерянная рукавица или просто бумага – всё это быстро прожигает лёд. Движение воды подо льдом тоже влияет на переправу. Бывает, только тоненькая корочка отделяет в местах таких завихрений поверхность льда от речных глубин. А запорошит-заметёт – эта корочка начинает таять от тёплой речной воды. Как видите, ситуация непредсказуемая.

Вздумалось мне как-то накатать свою лыжню, чтобы на скорости проскакивать опасные участки. Это изначально было ошибкой, так как тропа, по которой проходило в день по нескольку человек, однозначно была покрепче, чем путь одного упрямого лыжника. Кроме того, по моей лыжне почти сразу пошли пешком те, кому лень было делать крюк в полтора километра, и из-за этого её совершенно разбили. Пришлось снова воспользоваться старой доброй тропинкой, только ездил я от неё справа или слева в зависимости от обстоятельств. Главным обстоятельством была погода. Однажды в один из не очень морозных деньков на тропе внезапно образовалась полынья – кажется, кто-то провалился. Обойти не получилось и вздумалось мне попытаться перескочить на другой берег по своей полуразбитой лыжне… Всё закончилось в буквальном смысле полным провалом.

У всякого успеха, как и у всякого провала, имеется своя духовная составляющая. Я тогда очень осуждал своего духовника. За что – точно не помню, кажется за то, что он не оставил меня при храме на подольше. Период ледостава я жил у него в келье и видимо сильно поднадоел. Помню, что осуждал, помню, как сердился, как беседовал со своими мыслями, хотя неизвестно все ли из этих мыслей были мои. И так, идя на работу и упражняясь в осуждении и саможалении, я вдруг обнаружил, что лёд подо мной стал медленно прогибаться. В этот раз я сумел уйти от опасности, но, видимо, до конца не уяснил её степень. Ещё бы, думы-то были совершенно о другом. Повторять попытку перейти опасный участок поперёк любой нормальный человек уже бы не стал. А я повторил!.. И провалился!..

Первым, что возникло в голове, стало: «Господи помилуй!» Вторым – крик: «Помогите!» Затем посетила мысль, что до ближайшего рыбака 800 метров. Да и провалился я на лыжах – пешком не подойти. Осознав, что в моей ситуации «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», я стал выбираться сам. Лыжи почти сразу были сброшены, попытка выбраться на лёд не принесла успеха – он обломился. Во время всей этой суеты один из подшитых валенков медленно сполз с ноги и отправился в самостоятельное плавание. Мне было очень жаль с таким трудом подшитый валенок. Но что я мог сделать?..

Взмолился преподобному Сергию и Божией Матери и стал вылезать на лёд через палку. Палка у меня была длинная и крепкая, и со второй попытки мне удалось выбраться на замёрзшую поверхность реки. Но как только я поднимался на четвереньки – лёд под коленями начинал прогибаться. Метров 100-150 пришлось ползти по-пластунски. Руки были все исцарапаны и изрезаны о мелкий лёд, не было валенка на одной ноге, а до ближайшего жилья полкилометра по сугробам. Помню, что было досадно и жалко утопленный валенок. На ногу я догадался намотать свой длинный шарф и в таком виде доковылял до деревни, где меня переодели и накормили горячим супом. Потом, идя домой и, неся все свои мокрые вещи в мешке, я удивлялся – и как только не утонул под такой тяжестью. По-видимому, мой засаленный пуховик сработал как спасательный жилет – воздух из него не сразу вышел. И снова сделалось очень жаль утонувший свежеподшитый валенок. О нём я переживал больше всего, пока меня не начало трясти…

Страх за собственную жизнь может прийти не сразу. Так было и со мной. Страх лишь коснулся меня в проруби, а потом голова заработала быстро и спокойно. После того, как выбрался – размышлять было некогда, и бояться тоже. Придя домой и, напившись чая с малиной, я дозвонился до спасательной станции и доложил об очередном закрытии купального сезона. Так получалось, что я его в декабре два года подряд закрывал и это был уже второй случай неожиданного купания. Начальник был очень рад, что я жив и здоров. Что интересно, спасатели видели всё происходившее и даже побежали меня вытаскивать, но когда я с Божией помощью выкарабкался, повернули назад – уж больно далеко до меня было и опасно. Особенно приятным стало разрешение неделю не появляться на работе. И вот, когда все дела были сделаны и автор этих строк решил прилечь на диванчик, чтобы вздремнуть после пережитого – его, то есть меня, догнал страх. Я вдруг понял, что был на волосок от смерти, что Бог меня бестолкового в очередной раз помиловал, что надо Его благодарить, а не о валенке утонувшем сокрушаться...

От тряски я вылечился проверенным способом. Попросил бабушку сходить в магазин и купить бутылку водки. Полбутылки выпил – не захмелел, но мандраж прекратился. И батюшку осуждать перестал после этого купания. Из палки, с помощью которой вылезал на лёд, сделал лёгкую пешню, чтобы безопасней было ходить через Волгу. А вот куда делся мой второй валенок – не помню. Долго он на чердаке лежал, большой такой, натуральной кожей подшитый. Думается мне, что его товарищ утонул не просто так. Другой тогда должен был «валенок» утонуть… Угадайте какой? 

Кострома, 04.03.2019 г.