Опыты с воспитанием сестёр раннего возраста

Сцена, знакомая почти для каждому городскому ребёнку, где и когда бы не случилось его детство: «Купите щеночка (котёнка, канарейку, хомячка, рыбку)! Почему нет? Почему?! Тогда хотя бы братика или сестричку!» И лишь на эту последнюю мольбу родители иногда милостиво выражают согласие, но почти всегда неожиданно для молящего, всё ещё наивно ожидающего маленький, живой, пушистый мяукающий или тявкающий комочек.

Не избежала такого сюрприза и я, когда, устав от бесполезных детских просьб, просто выросла до четырнадцати лет и потеряла всякий интерес к домашним любимцам любого биологического вида. Родителей я не видела уже полгода: они работали далеко от дома. Раз в месяц мы с бабушкой получали от них по письму. Поэтому, когда из конверта с очередным письмом выпала какая-то паспортного размера фотография, я не ожидала ничего из ряда вон выходящего. На фотографии было изображено нечто вроде чёрно-белой репки, и я долго крутила её в недоумении по часовой стрелке, пытаясь определить правильное расположение изображения в отношении осей Х и У. Так и не поняв, что же именно изображено на фотографии, я перевернула её оборотной стороной в надежде на пояснения.

На обороте было написано женское имя, за которым следовало моё отчество, моя фамилия, а потом странная приписка: «35 минут». 35 минут чему? Этой репке? Я снова перевернула фото картинкой вверх и стала присматриваться к нему уже не с огородной точки зрения, поскольку мне сообщили, что это не репка. Это упражнение напоминало детские головоломки, где тебе предлагалось на сплошь расчерченной всевозможными линиями картинке распознать те или иные конкретные образы.
Постепенно репка начала приобретать более конкретные очертания: у неё, к моему неописуемому удивлению, оказался в наличии маленький носик, две маленькие щёлочки, видимо, для глаз, и ещё одна чуть побольше – скорее всего, для рта. Мой ум отказывался понимать, что у этой репки есть очень милое имя и она, к тому же, носит моё отчество и мою фамилию. В конверт было вложено письмо, которое полностью подтверждало мои смутные догадки: да, это не коллаж моего папы, заядлого фотолюбителя. Это просто-напросто фиксация образа моей новой сестрички в момент её тридцатипятиминутного пребывания в ответственной роли младшего члена нашей немногочисленной семьи. Ответственной, потому что задача младенца приносить в дом радость, а это задача не из лёгких.

Выразив в ответном письме, как и положено тактичному человеку, свои предусмотренные дипломатическим протоколом восторги, я задумалась, как мне представить своим одноклассникам эту внезапно появившуюся в моей жизни маленькую репку. Думала я месяца полтора, пока не получила очередное письмо с вложенной в него новой фотографией, с которой мне улыбалось и как бы лукаво подмигивало жизнерадостное создание, напоминающее младенцев из диснеевских мультиков. Мои сомнения в компетентности родителей в вопросах выбора для меня сестричек вместо хомячков и рыбок окончательно рассеялись. И вот, спустя шесть месяцев после первого фото-шока, мы с бабушкой встречаем на вокзале нашу новую родственницу.

Свою роль как ментора-воспитателя подрастающего поколения я усвоила уже с пятого класса: у нескольких моих одноклассников были братья и сёстры на четыре года младше нас. Поскольку начальная школа тогда была четырёхклассной, все они оказались учениками нашей первой учительницы, включая её собственную дочку, а нас, юных пионеров, как было в то время принято, приставили к этой малышне шефами-вожатыми для обучения их премудростям выживания в советской начальной школе. Авторитет наш был безусловен. Мы были их защитники от всех школьных напастей, но также и их самыми строгими судьями. Поэтому у меня были основания считать, что в свои четырнадцать лет с воспитанием младенца диснеевского толка я справлюсь без больших хлопот.

Ха! Это новое произведение моих родителей категорически не терпело никакого воспитательного насилия над своей младенческой личностью. За малейшие попытки такового в меня летели комья манной каши, которой я безуспешно пыталась накормить свою воспитанницу, видимо, вопреки прогрессивным идеям о менее калорийных и более витаминизированных составляющих здоровое меню. Когда сестрица научилась достаточно ловко перемещаться на своих двоих, пришёл, в моём представлении, и её черёд стоять за шалости в углу - в том самом, где я провела большую часть своего боевого детства. Но не тут-то было! Она просто не понимала, зачем ей там стоять, когда вокруг столько интересного, и не стояла. Не стояла – и всё тут!

Почему нашему поколению в том же нежном возрасте никогда не приходило в голову, что можно просто взять, да и не стоять в углу, куда тебя поставили воспитатели детского сада, учителя начальной школы или твои домашние сатрапы? Взять, да и выйти из этого самого угла, в который тебя загоняет самолюбивая воля твоего текущего наставника! И не было бы этих безнадёжно потерянных часов нашего детства, проведённых в углах самых разнообразных по функциям помещений за наши невинные детские шалости. Научило ли это нас дисциплине? Вернее, это ли приучило нас к дисциплине? Скорее, нечто совсем другое, ещё до сих пор никем из воспитующих не осознанное и совсем уж не связанное с боязнью чуланов, углов и отцовских ремней, но приносящее результат вопреки им.

Кроме навыков самостоятельного перемещения в пространстве, моя героиня диснеевских мультиков также довольно быстро освоила искусство коротко и точно выражать свои мысли в духе афоризмов лучших писателей-сатириков того времени. Для длинных разговоров у неё пока ещё не хватало вокабуляра, но она уже отлично знала, что ей надо сказать в ответ на неразумные претензии окружающих её более взрослых людей. Например, на вопрос «Почему ты так упорно сосёшь эту соску?» сестра резонно отвечала: «А потому что она несъедобная!» Аналогичные высказывания можно прочитать в популярной книге Корнея Чуковского «От двух до пяти», но тут вся эта детская мудрость была удобно сосредоточена в одном крошечном ребёнке.

Этим крохам каким-то непостижимым образом дано интуитивно определять для себя, как надо реагировать на ту или иную жизненную ситуацию, что они и делают почти безошибочно. Возможно, это связано с тем, что, как уверяют учёные, количество нейронов у маленьких детей значительно больше, чем у взрослых, потому что у последних они с годами за ненадобностью исчезают. Действительно, зачем нам, взрослым лишние нейроны, когда и те, что ещё пока остались, не всегда находят себе полезное дело в нашем мозгу. А у малыша его маленькое существо полностью активно задействовано во всех жизненных процессах, в которых он с удовольствием добровольно участвует, пока у него не отобьют охоту проявлять инициативу взрослые, у которых «мыслительная способность парализована чувством ответственности»*, по меткому определению известного эстонского врача известного эстонского врача по имени Лууле Виилма.

Однажды, в мой день рождения, ко мне пришли приятели, и моя тогда уже двухлетняя сестричка была выдворена из комнаты под начало нашей бабушки. Однако её это мало устраивало, и, улизнув от бабушки, она продолжала путаться у нас под ногами. Слов она знала не много, но достаточно, чтобы изложить свою жизненную позицию по любому вопросу. Вдруг она как-то подозрительно притихла, что насторожило одну из моих подруг, которая заметила у неё в руке полупустую пачку с мульти-витаминами.
«Ты знаешь, - сказала я сестре назидательным тоном, - что даже взрослым нельзя в рот совать больше четырёх горошинок в день?»

«Опомнилась!» - лаконично отпарировал младенец и срочно юркнул под шкаф, одной рукой подмяв коробку с остатками витаминов под живот, а второй ухватившись за заднюю ножку шкафа, чтоб я уж точно добром её оттуда не смогла извлечь.
Извлекли-таки общими усилиями, коробку отняли, остальные витамины буквально изо рта вытрясли, и всё обошлось. Но это презрительное «Опомнилась!» навсегда осталось принадлежностью моего школьного имиджа: чуть что – и мне с усмешкой его напоминали.

В три года сестрица уже полностью руководила моими социальными связями, поскольку всегда первая подскакивала к телефону. «Позови к телефону свою сестру», - требовал голос в трубке. «А кто ты? - следовал допрос. – А, Миша! А она с Колей в кино пошла!» При этом я могла быть в ванной, срочно нанося доступный тогдашним школьницам макияж для того, чтобы произвести на этого Мишу самое благоприятное впечатление. Но трубка была уже брошена, потому что простить такое «предательство» с моей стороны было ниже достоинства любого уважающего себя кавалера. Вечер был испорчен. На вопрос, зачем она это сделала, сестрица без всякого смущения отвечала, что ей этот Миша не нравится, поэтому нечего с ним никуда вечерами уходить. Лучше с ней поиграть. Что можно было противопоставить такой железной логике? В какой-то момент я признала, что все мои воспитательные усилия потерпели фиаско, и окончательно перестала воспитывать свою младшую сестру ещё до достижения ей возраста дошкольной зрелости.

Но зато я преуспела в другом: при каждом новом афоризме моей крошечной сестрички я хватала первый попавшийся под руку материал, на котором можно было хоть что-то нацарапать, и фиксировала эти младенческие премудрости для последующего просвещения своих одноклассников. Мои сатирические чтения имели такой оглушительный успех, что каждый день ребята встречали меня словами: «Ну, что там ещё твоя сестрица отмочила новенького?» И бывали чрезвычайно разочарованы, если я не угощала их новым юмористическим материалом. На некоторое время я стала признанной звездой, потому что все остальные братцы-сестрицы моих одноклассников к тому времени уже значительно подросли, и вся оригинальность их неиспорченного условностями социума мышления была приведена к общему знаменателю обязательной школьной программы.

К сожалению, сохранить эти обрывочные записи мне не удалось и все они пропали. Осталось ощущение полной моей педагогической несостоятельности и ясное осознание того печального факта, что воспитание сестёр раннего возраста – это задача не каждому по плечу!


*https://mybiblioteka.su/3-93469.html