в поезде

полоска за полоской по лицам хмурым, серым и уставшим свет бежит, спотыкаясь,
а в темноте проводница не спит, проклинает дорогу и смотрит на фото сына чуть-чуть улыбаясь,
уходишь, ускользаешь, не даёшь разобраться, а моя душа слишком слабая, видимо,
не выстою, не прорвусь, а сломаюсь, что для тебя обыденно,

верная
свои кукольным идеалам и маминым правилам,
я боюсь как бы я своего ценного не оставила,
не посеяла
ни в вагоне, ни в парке, ни за столиком общепита прожаренного,
прокуренный желудок не переварит совесть ошпаренную,
вступившую бы в сделку если не с дьяволом, то с жуликом маленьким,
расплатившись с ним за порыв попыткой убийства себя, а вследствие самоистязанием,
потерянное редко воротишь, а я обещала маме,
что никогда не буду лгать себе, а значит совесть не будет скитаться по дворам и искать мелочь в кармане,

полоски все ярче, а ты пытаешься их чёрной краской мазать,
скажи, что ты видел, раз тоже решил своей черноты плеснуть,
все что-то ищешь , в душе копаешься, в себе начинаешь лазать,
как беспомощный малый продолжаешь тонуть,
руки моей схватить не стараешься,
улыбаешься,
кажется,
что тебе просто нравится видеть чёрную краску над головой,
но она смажется
голубизной паленого солнца и загорится
новой яркой путеводной звездой.