ибо биться иду за тебя

любимого моего рядом нет, и рвется тонкими струнами арфа с тоской,
щемящей в груди, лишь во снах мелькает твой силуэт,
под утро падая тенью

на дрожащие мои ресницы.


откровений твоих полна, я бреду, спотыкаясь, оглядываюсь назад,
вспоминая ладоней касания и слов бескрайний поток,
что на восходе поет рассвет,

мои щеки опаляя желанием.


разукрашенная красной хной, рассыпаю рис у ворот,
мои глаза остры, но не в силах тебя разглядеть - ускользаешь вновь
в невидимом полотне тончайшей вуали, что подобна шали,
струящейся

на белоснежном моем плече.


верблюд подо мной качаясь, медлит, но все также верен пути,
мое лицо скрыто тканью, но губы шепчут под ней –
быстрей, караван, меня ждут впереди,

разбивая под солнцем шатер.


я вплетаю в косы янтарь да на пояс цепляю нож,
оседлав коня, сторонюсь ворон, подбиваю в ворот меха,
благословляю Роландов род, мать несет мне испить вина,
провожая со стоном в бой,

ибо биться иду за тебя.


меня кутают в кимоно, и оно, словно кровь, алеет на теле моем,
рассыпалась сакура лепестком, мне короной ложась на прядь,
сегодня праздник весны, и льется рекой саке,
зажигаются фонари, и тебя все не разглядеть –

но катана отражает твой след, сверкая остро в моей руке.


Стикс томиться под моей стопой, плещет мертвыми водами из берегов,
закованный в цепи стонет протяжно трехглавый пёс, но я смело иду вперед,
подает мне ладонь Аид, Персефоной меня зовет,
да усаживает рядом на трон:

«раз смогла прийти, задавай вопрос,
очарованием пленившая всех богов», раз пришла, говорю ему, одари меня милостью,
одари жизнью любимого моего, но усмехается злобно тот,
взамен стать мне велит его, и подносит к губам
гранат.

ты обернешься в последний раз,
прости, но я не в силах за тобой идти.

и горит пламя в темных твоих глазах.

я спасу тебя.

подожди.