В доме пахнет сыростью

В доме пахнет сыростью – тлением, смертью.
Все давно уж привыкли к этому.
Меня же от этого запаха мутит.
Променяла бы все на запах курева,
Но сигарет «Оптима» в магазине уже не купить.
По рукам моим – вен напряженная синяя нить.
Сердце мое так изодрано грустью,
Что я холода даже – и то не чувствую.
Только боль я и ощущаю.
Пока еще держусь. И даже улыбаюсь.
…А дверной косяк уже покрашен,
Но на нем еще видны зарубки –
Это папа отмечал мой рост.
Я пытаюсь быть (казаться?) сильной,
Но смогу ли? Тяжелый вопрос…
Слишком много помнят эти стены.
Маска падает. Сползаю на колени.
Касаюсь чуть видных зарубок рукой.
Папа, ты слышишь? Ты здесь? Я с тобой! 
Знаю, я сейчас всем мешаю,
Я сжимаюсь у двери в комок.
А полы здесь, давно некрашеные,
Может, помнят мои босые ноги?
Знаю, веду себя слишком позорно,
Поднимаясь, шепчу «прости»,
Кота глажу с внутренним стоном.
Пора идти.
Долго глажу собаку. Стою во дворе.
Чапка, родная, скучала по мне?
Поздно. На улице темнеет.
Я без варежек. Руки синеют.
Ну и пусть.
Все равно – не чувствую.
Закрываю за собой калитку.
Иду с оглядкой на каждый шаг.
Сердце бьется каким-то скрипом,
Я бегу вперед ему в такт,
Без оглядки, не глядя под ноги,
Я дорогу помню и так.
Ветер будто толкает в спину,
Я как будто лечу – не иду,
По давно уже мною исхоженому,
Стократ всеми проклятому льду.
Бурьян и рогоз снова режут мне сердце.
Я чувствую холод, но негде согреться.
Все так же болит в сердце старая рана.
Я пытаюсь себя спасти
Вдохами и выдохами рваными.
Я остановилась – резко
Прекращая безумный полет.
Все ровнее мое дыхание,
Мои раны обезболил лед.
Жить не хочется. Вновь думать о семье,
Вспомнить лестницу. Вздохнуть упрямо.
Как бы не хотелось умереть,
Я на это не имею права.
Рогоз воспоминаньем душу греет.
Я улыбаюсь. На душе теплеет.
Отмечаю с внутренним стоном -
Я жива. Я вновь чувствую холод.
Возвращаюсь домой смиренно.
От моей одежды пахнет тлением.
На ладонях, коленях моих – земля, уголь, шерсть –
собачья, кошачья смешались. Эту смесь я в сердце берегу.
Я отчищу от нее свою одежду,
Но отчистить сердце не смогу.