Верность вод

     Прочитай про колодцы,
     про колодезный сруб, колодезное колесо,
     колодезную горницу — прочитай.
     Считай и читай, это время, в часах,
     И оно тоже, истекает.
     Вода: что за слово.
     Мы понимаем тебя, жизнь.

               Пауль Целан

     …и в водовороте есть глубина,
     и в омуте есть глубина,
     и в проточной воде тоже есть глубина.
     Глубин этих насчитывается всего девять,
     я же показал ему только три.
     Пусть он придёт ещё раз.

               Чжуан-Цзы


Когда я понял вдруг, что всем нам умирать
и что на кладбище живых мне нету места, –
где никому и никогда ни кем не стать, –
тогда закончилось бессмысленное детство.
И я узнал: круговорот в природе есть:
пусть всё течёт, но возвращается по кругу,
коль мне провиденьем дана такая весть,
то я б доверился врагу скорей, чем другу.

i

Бездонная тревога некролог мой правит,
крысиным ядом совесть душу травит –
просить убого, призывать оцепененье,
кляня необходимость пробужденья,
немыслимость забвения экстаза.
Сквозь веки проступает ночь-проказа.

ii

Я слышу, как в её прекрасном чреве растёт моя могила,
как улыбаются, и как танцуют черви «хава нагила»*;
я вижу, как её хрустальны чресла, как музыкальны;
и, волосы могил, трава воскресла, мы с ней зеркальны.
Но кто из нас, ответь мне, отраженье,
и где, скажи мне, смерть, а где рожденье?

iii

Родитесь же, плодитесь и роитесь!
глумитесь же, глумитесь же, глумитесь
над тленом беспокойного сознанья,
высасывая соки и признанья!
Молитесь же, грешите и молитесь;
проснитесь, и раскайтесь, и распнитесь!

iv

Я стал водой и памятью воды,
я привыкал не оставлять следы –
следы ума – ни в прошлом, ни в грядущем,
я разучался быть вперёд идущим
и научался знанию потери,
распятый праведник, я никому не верю.

Лишь верность вод – безликая отрада
непостоянства – прочего не надо.

v

Я стал водой и мудростью воды,
ломая одиночества твердынь,
я целовал в уста героев павших,
изгоев, отреченных и пропащих.

Кто отличит от грешника святого?
И кто узнает во всевидящем слепого?

Лишь став причастным мудрости воды,
я размываю времени следы.

vi

Порок есть время, бремя и поток –
вот мудрость вод, останься одинок,
един во всём: и в воздухе и в снеге,
как сила растворившаяся в неге,
и потому не севшая на дно –
вот мудрость вод. Я с нею заодно.

vii

Я тоже снег…
и тоже раньше падал,
и впитывался в грязь
я, укрывая падаль,
от глаз людских,
от вездесущих глаз,
даря успокоенье
и экстаз
забвения.

Вы вспомните едва ли,
когда меня вы чистым называли…
Теперь уже неочевидна связь:
снег на земле,
я превращался в грязь.

viii

Уйти морозным февралем в сырую мартовскую негу
ласкать согбенных снегом ив усталый стан ночном лесу,
посулом сокрушать аскезу сосен, вынося на суд
себя перед лицом зимы и приговор – растаять снегом.

Так уходили умирать слепые дети безвременья,
так нервной дрожью по земле прошёлся сумрачный народ,
так уходили те, кто не был призван миром и, наоборот, –
так уходили умирать иные в мир из отчужденья.

И я уйду в ночную мглу через леса и непогоду.
и буду небо вспоминать – какое небо на Земле,
чужой Земле, чужой юдоли – и о солнечном тепле,
и Млечный Путь и сонный лес... Я снег, я превращаюсь в воду.


ix

Солнце садилось, когда я проснулся у тихой реки.

Снились железные черви труб и насекомые заводы без признаков жизни.

А здесь золотится закатная гладь и воздух свеж, напоминая: всё это был сон.

Тишина струится над лесами и полями – это она, танцуя, вызвала меня из цепких объятий сна, в котором не было ничего, что могло показаться настоящим, – сюда, где всё дышало: и лес, и река, и поля – дышало небесной лазурью и золотом.

Откуда, подумал я, из каких недр вырвало сознание моё эти скрежещуще-смердящие картины, где в суетливом чаду – существа, черные от копоти собственных мыслей и от липких деяний своих?

Так думал я, приблизившись к воде,

и не увидел своего отражения…

_________
* «Давайте возрадуемся» (ивр.)