Профессор проза

Профессора любили все. Это был человек уникальный во всех отношениях. Даже то, что он в совершенстве знал латынь, выделяло его из среды профессуры Университета. Его предмет, один из труднейших среди юридических наук  с полным правом можно было сравниь с сопроматом. Студенты его боготворили, как вечерники, так и слушатели дневного отделения. Прежде всего, за человеческое, по студенческим меркам, отношение. За последние десять лет он не поставил на экзамене ни одной двойки по своему предмету.

Коллеги считали его не в меру мягким либералом. Все студенты знали, с каким трудом даётся изучение его предмета.  Сдать Римское право, на пятёрку, было событием институтского масштаба. Но это, в основном, касалось студентов вечернего отделения. Его лекции любили, хотя сам предмет давался очень трудно. Я сам пытался прочитать оба тома его учебника до конца в течении всего семестра, но так и не смог их осилить. Каким-то непостижимым образом мне всё таки  удалось сдать его предмет на четыре. Но хорошая оценка мне была поставлена не за знание предмета, а скорее за то, что я просто отвечал лучше других.

На лекцию профессор приходил точно в назначенное время и никогда не опаздывал. Ему уже было далеко за семьдесят, но выглядел он моложе своих лет. Несмотря, на свой высокий статус в научных кругах, он не считал зазорным поспорить со студентом по отдельным главам своего учебника, внимательно мог выслушать любого; разговаривал всегда на равных. Никогда не пытался обвинять студента в незнании своего предмета, а тем более унизить. Его лекции старались не пропускать, они были интересными и содержательными, потому, он рассказывал то, что нельзя было прочитать в его учебнике.

Быстрым лёгким шагом он поднимался на кафедру, доставал свои лекции и клал их перед собой. Студенты шутили по поводу его лекций - они им были написаны ещё до революции. Действительно, его старым записям могли позавидовать преподаватели шестидесятых и семидесятых годов. В них был колосальный объём информации, которая  собиралась десятилетиями. Его записи была бесценны. Положив, уже порядком выцветившие листы перед собой, он негромким голосом начинал свою лекцию. Удивительно, но на его лекциях слушатели вели себя на редкость тихо. Отчасти, это было связано с уважительным отношением к нему,но в большей мере, на мой взгляд, это было обусловлено продолжительностью его лекции. Она у него была не продолжительной, но ёмкой по содержанию и устраивала всех студентов, особенно тех, кто спешил уйти пораньше домой.

Иногда прервав лекцию, он обращался к студентам, напоминал им, что часть материала лекции в учебнике можно найти. Он всегда выбирал главное и трудно усваемый студентами материал. Всегда укладывался в половину  времени, которое было отпущено на лекцию. Поэтому, мы вечерники, всегда любили его лекции, особенно когда они проходили после семинарского занятия. Радовался не меньше других и я, мог через окно на первом этаже прошмыгнуть мимо инспетора. Она журила нас, но всегда относилась к нашим"подвигам" с пониманием. Её мы  любили и за строгость не обижались.

 Свою рслужбу мне приходилось нести, в основном, в вечернее время. И уйти на три часа с обслуживаемого участка не всегда находило понимания со стороны руководства. Использовал время, отпущенное на ужин, по возможности стараясь, в первую очередь, посещать семинарские занятия. Поэтому после семинара я стремился "слинять " на своё рабочее место, поскольку  поддержание правопорядка в Московском метрополитене, было моей основной задачей и служебной обязанностью. А учёба, как любил говорить мой начальник, - Ваше личное дело.

 Я всё понимал, но бросить Университет,куда я поступил с таким трудом, я не мог. Поэтому приходилось "вертеться". Но я отвлёкся.  О прфессоре ходили легенды. Я расскажу лишь о некоторых из них. Во времена СССР, руководящей и направляющей роли КПСС, партийный босс нередко выступал инициатором обсуждения того или иного работника. Не стал исключением Московский Унивеситет. Профессору высказали нарекания по поводу его слишком либеральнго отношения к студентам. Решили обсудить его на партийном собрании.

Он спокойно выслушал все обвинения, не прерывая ни одного выступающего. Когда ему дали слово, он в течении часа разъяснял присутствующим, что суть экзамена, не всегда заключается в поставленной за ответ оценки. Если студент знает автора учебника, читал его, посещал лекции, он уже заслуживает положительной оценки. Причём, все свои объяснения он преподнёс присутствующим на безукаризненном  латинском языке. Никто из членов комиссии ничего не понял, но вывод сделали правильный. Ни каких мер к профессору принято не было. Все выслушали его очень внимательно, потом молча встали и ушли по своим делам. Больше такие выпады в адрес профессора делать никто не решался. Его авторитет был настолько высок, что уважение к его заслугам было непререкаемым,а любые осуждения были недостойными его высокого звания.

Во время экзаменов он часто был председателем экзаменационной комиссии. Студенты выясняли это только им известным способом, и зная его слабости, ипользовали это в своих "корыстных" целях. У профессора была маленькая слабость, он любил пиво. Но поставить перед председателем экзаменационной комисии бутылки с пивом... На это бы никто не решился, неуд был гарантирован.
Но выход был найден. Обычно на стол членам комисси ставили графин с водой, некоторые экзамены продолжались  по часу и более. Скинулись сообща на пиво и пред самым экзаменов, графин с водой заменили на грфин с осветвлённым пивом. Такое в семидесятых годах при желании, можно было найти.

Дело было сделано чисто, графин заменили. Во время экзамена профессор налил стакан воды и выпил. - Ну шельмецы, и откуда только прознали! Но эта мысль осталась невысказанной. Экзамен пошёл как по маслу, отрицательных оценок не было. К грфину профессор приложился не один раз. Это заметили некоторые члены комисси, но никто из них в упрёк профессору это не поставил. Экзамен кончился,
довольны были все. В первую очередь студенты, за свою смекалку они были вознаграждены, хотя ещё не знали, что профессор последнюю двойку по своему предмету, поставил студенту ещё до войны.