Пианино

               
Оно стояло на лестничной площадке, прислонившись к стене. То, что от него осталось, стояло на лестничной площадке, прислонившись к стене. Края деталей корпуса касались рамы и стеклянных окон двери, отделяющей шумный переменчивый мир квартир от лестницы, по которой изредка ходили люди.
Оно стояло там уже несколько дней, и в нём ещё теплилась жизнь. Во всяком случае, для меня оно было живым.
Чёрные, крупные прямоугольные части бесстрастно взирали на иногда проходивших мимо жильцов дома.
Упругие, пропитанные пылью, посеревшие от времени молоточки, совсем недавно, а может быть очень давно, извлекавшие волшебные звуки из натянутых когда-то струн, смотрели на новую однообразную обстановку то с лёгким недоумением и удивлением, то с обидой, то с безразличием. А время от времени они как будто улыбались, вспоминая ту, наполненную событиями прежнюю жизнь.
Нет, не прежнюю, а просто жизнь.
Потому что ничьи руки никогда больше не сотрут бережно невидимую пыль. Не поднимут крышку и не поставят ноты на узкий откидной пюпитр.
Потому что ничьи пальцы никогда больше не коснутся блестящих клавиш. Потому что ничьи ноги никогда больше не нажмут на закруглённые педали, изменяющие окраску звуковой палитры.
И оно больше никогда никому не подарит музыку чьей-то Души.

Проходя мимо останков разобранного пианино, я испытывала гамму эмоций. Они, то усиливались, то ослабевали, но возникали всякий раз, когда я видела его. Я задумывалась о том, а что же другие жители нашего славного дома думают о нём.
- Ещё одна груда мусора…
- И когда же наконец уберут отсюда этот хлам?..
- Какая интересная композиция…
Что они испытывают? Раздражение, жалость, брезгливость, грусть?
А может быть, кто-то коснулся кончиками пальцев лакированной поверхности? Или в задумчивости остановился на какой-то миг? Быть может вспомнил о чём-то?
А я вспоминаю своё первое, отданное кем-то во временное пользование (до покупки собственного инструмента) пианино. Год 1971.
Какое же оно было элегантно-представительное! Почтенного возраста, с украшенным искусно вырезанным барельефом фасадом. Черное, местами потёртое, покрытое сеткой трещинок, оно не утратило былой привлекательности и строгой грации.
На внутренней поверхности крышки золотом меди было обозначено название. Определённо, оно было заморским гостем. Мне, маленькой девчонке-тростинке семи лет от роду, оно казалось исполином. Но только до тех пор, пока пальцы не прикасались к клавишам.
                Санька
Саня был худеньким, шустрым, любознательным мальчиком. И две страсти, две стихии соединялись в нём - машины и музыка. Скорость и гармония звуков. Его пальцы, вечно сбитые в кровь, с ссадинами и царапинами, с въевшейся в кожу чернотой от возни с внутренним содержанием машин, каким-то удивительным образом сочетались с вдохновлённым прикосновением к белоснежным и зеркально-чёрным клавишам фортепиано.
Помогая отцу с ремонтом автомобилей, Санька вечно куда-то спешил, откручивая, перебирая, затягивая, соединяя, узнавая. Он был прирождённым врачевателем техники. Сколько он себя помнил, он всегда крутился рядом с машинами.
Мать умерла рано. Бабушек поблизости не было, и отец не придумал ничего лучшего, чем брать Саньку с собой на работу.
Глядя на мальчонку, у него хватало сил на то, чтобы жить дальше. Они были неразлучны. Отец широко улыбался, когда смотрел на то, как Санька сначала просто сидел в салонах машин, играя с игрушками, потом возился рядом с ними, подавая отцу необходимые инструменты, а затем и сам выполнял несложные поручения.
Но от внимательного, любящего сердца отца не скрывалось и то, как Санька реагирует на музыку. Как он становится сосредоточенным и немного отстранённым от звуков внешнего пространства, полностью погружаясь в мир музыкальных инструментов, мелодий, аккордов и ритма.
По этой причине в их небольшой двушке появилось пианино. Санька мечтал о рояле, бредил им, но в то же время понимал, что инструмент займёт слишком много места, и согласился на "Красный Октябрь".
Он чувствовал инструмент на каком-то подкорковом, подсознательном уровне, и пианино отвечало на все его прихоти, издавая то диссонансно-феерическую какофонию, то фантастические трели, переходы, то ладно выстроенную лирическую мелодию, от исполнения которой у Саньки на глаза наворачивались слёзы.
Школа, автомастерская, музыкальная школа. Выходные Санька с отцом старались проводить за городом, где парнишка учился водить машину. Вскоре он уверенно сидел за рулём и управлял автомобилем не хуже отца. Санька полюбил скорость, несущиеся навстречу по обеим сторонам дороги деревья, дома, указатели...
Скорость и гармония звуков. Машины и музыка.
В мае Саньке исполнилось 18. Он, как и большинство его сверстников, ушёл в армию.
Через год с небольшим отец получил похоронку...
Оно стояло на лестничной площадке, прислонившись к стене. То, что от него осталось, стояло на лестничной площадке, прислонившись к стене...
03-06.11.2017.