Сумасшествие

Мне этой боли ну никак не превозмочь.
Схожу с ума в который раз за эту ночь.
В жаре дрожу я, в холоде горю.
Кусаю губы, руки, простыню.
Но всё без толку, хоть подушку съешь,
хоть бейся головой об стену. Где ж,
промеж чего вишу я без опор
и сам с собою бесконечный спор
веду, хоть знаю: не отспорить мне.
В четырёх стенах, точно как в тюрьме,
мотаюсь, километры исходив,
то скучен и печален, то игрив.
Смеюсь и плачу. Сяду – посижу.
И чувствую, что вот-вот-вот рожу
какой-нибудь полубредовый стих.
Потом прочтут и скажут просто: «Псих!».
И ошибутся: им ещё не стал:
зародыш, вероятно, ещё мал.
Но он растёт и чувствую я сам,
что не по дням, а по (ночным) часам.
И каждой ночью боли бьёт рекорд.
Сходить что ль к «повитухе на аборт,
чтоб разом кончить эту маяту?».
О, Боже, пересохло всё во рту:
язык, как камень, лёгкие – гармонь.
На все лады сыграет – только тронь.
Плясать под эту музыку пущусь…
Нет, лучше в крепкий узел завяжусь.
…Свернулся. Завязался – боль зажал.
О, как бороться сам с собой устал…
В изнеможеньи падаю в кровать.
Ночь прожита. Уж утро.
Спать… Спать… Спать…