Matilde Casazola Боливия Тени

Matilde Casazola
Sucre, Bolivia - 1942
Los oscuros

La fruta estaba hecha
para que la gust;ramos,
para olerla y gozar su lozan;a.
Pero nosotros no pod;amos comprarla.

El sol estaba hecho
para amar nuestra piel,
estremecer la vida de todo nuestro cuerpo.
Pero a nuestra guarida el sol no entraba.

El pan de cada d;a, en fin, estaba hecho
para hablarnos todas las ma;anas
de campos fecundados.
Pero nosotros s;lo com;amos mendrugos duros y agrios.

Tambi;n hab;a m;sica y otras cosas dulces,
pero habitaban en el aire alto,
y nosotros s;lo capt;bamos sus ecos.

Nos debat;amos en la cueva obscura
en el cuartucho h;medo
donde la ;nica verdad es la miseria.

Entonces, no aprendimos
el himno de alabanza,
y la sonrisa en nuestros labios
era una flor enferma.

Dicen que Dios hizo a los hombres iguales
y semejantes a El en armon;a y belleza.
;C;mo es, entonces, que ahora
formemos este v;rtice inmundo
del que huyen todas las miradas
y contra el que se vuelven bruscamente las espaldas?

- Hablo por boca del hombre que se arrastra
por h;medos rincones
de morada siniestra.
Dice que tambi;n de ;l era la tierra –

;Qui;n hurt;me el rojo clavel
llamarada impetuosa,
qui;n bloque; mis salidas,
qui;n me esperaba
a;n antes que pensara nacer,
con la triste cadena?

No estuvo equilibrada en mi balanza
la desdicha con la bienaventuranza.

Te regalo de antemano mis huesos
para que hagas con ellos
tr;mulas flautas que canten eleg;as
mientras a blanca mesa se sientan pr;speras familias,

y hay sol, hay pan, hay fruta.
Pero llora, es verdad, en todo el aire
tr;mula flauta su llanto innumerable.


МАТИЛЬДА КАСАСОЛА
Боливия
ТЕНИ

Вольный поэтический перевод с испанского О. Шаховской (Пономаревой)

Вот плод, для тех был сотворён,
кому понравился бы он,
и аромату восхищаться, плод вкушать,
у нас нет денег, чтобы покупать.

И солнце сделано за тем, пригожее,
чтобы ласкать и греть нам кожу,
чтоб радовать нам душу, тело
но в дом наш не зашло и не согрело.

Хлеб на день каждый наконец-то сделан.
Чтоб утром славу петли
полям возделанным,
но только твёрдые и кислые куски мы ели.

Есть музыка на свете, другие вещи чудные,
но жили они в высях где-то,
нам доносилось эхо скудное.

В пещере тёмной обсуждали мы свои права,
в каморке бедной, что влажна,
где нищета – единственная правда.

Тогда гимн-похвалу
петь не умели,
улыбка на устах заметна еле-еле,
была больным цветком она.

Известно, Бог создал людей всех равными
и завещал жить в красоте, гармонии, единстве,
как нам формировать сейчас
тот верх отравленный,
ему никто взгляд не отдаст,
к нему повёрнуты все спины?

Ртом говорю я человека,
ползущего из влажного угла,
порочного жилища,
о том, что это и его земля.

Кто своровал гвоздику красную,
ярка, порывиста,
как вспышка пламени
мои кто всходы уничтожил з; слово,
до моего рожденья
ждал меня годами.

А на моих весах уравновешены
несчастье и блаженство.

Тебе свои я завещаю кости,
чтоб флейты сделал ты по воле Господа,
и чтоб элегии о жизни они пели,
а люди за столом счастливыми сидели.

Есть солнце, хлеб и плод,
но горько плачет флейта,
плач бесконечен тот.

02.09.17

Оригинал из «Isla Negra» № 12/436– Поэтический альманах в Интернете, издающийся в Аргентине и в Италии.