Поэтов присваивает меркантильный мир рассматривает

Поэтов присваивает меркантильный мир — рассматривает их со своей колокольни — или не имеет способности увидеть, или намеренно не видит, что существуют другие…
тогда этот мир уже окончательно превращается в пустыню, пустыню чувств — то пространство, где царит купля-продажа…
сами поэты живут по моим законам! — ликует он — ни строчки не могут из себя выжать, если имеют благополучие в моём смысле, — всё их творчество находится в зависимости от наполненности их кармана — и не важно, что эта связь обратнопропорциональная, главное, что она существует — все живут по моим, только моим законам…
царят мои, только мои понятия…
а эти поэтишки вуалируют мою власть, и всегда будут вуалировать, неспособные дать себе благополучие в моём смысле…
кто поэт, тот не имеет, — утверждается в обществе, — и как можно ему верить, если его существование не подтверждает провозглашённое им…
да, он не может не жить в своём мире, но у него за это отнимается реальный, который в данное время более значимый, чем его, но пусть пишет - приятно иногда побыть и в его обществе и увидеть его мир, чтобы развлечься и выйти хотя бы на время из этого, — в нём так душно, да и поэт, он такой несуществующий, как рассеивающийся туман, — всё равно невозможно его удержать в сознании…
будешь иметь, не станешь поэтом, — отдаётся эхом в общественной голове, — материальное правит этим миром, — и он уже забыл о временах, когда только привилегированные создавали произведения ума и чувств, он забыл уже и о смысле этого понятия — привилегированность, так его исказил, что звучит уже в бранном смысле, а в сознающих себя обществах придавалось значение творчеству, а не набиванию кармана, — сознавалось, что второй путь ведёт к погибели, — в этих обществах не истощился ещё запас сил, обеспечивающих его существование в его подлинном виде, позволяющем развитие личности, а не видоизменённом, раздувающем в личности её материальную составляющую…
сейчас другое время — сейчас мир занят насыщением желудков, а не душ, и эти несчастные слагатели строчек оказываются у него на задворках… и всем лучше забыть о том, как оно было, каким Он создал человека, на каком месте у Него была душа, а на каком тленное… перевернулись все Его замыслы вверх дном, уже давно, и так надёжно, что и сами поэты не верят уже себе, своему призванию не верят, держат в себе страх, а вдруг не смогут творить, вдруг превознесут в себе материальное, вдруг это всё ложное — абсолютная душа, а существует только выжатая грубой силой из человека летучая субстанция, чтобы, оставшись на миг на потеху публике, рассеяться потом, как дым, — отдать дань этому такому всемогущему материальному миру…