Негоже стрелять в поэта!

        М. Ю. Лермонтов
               (14 – 41)       

Как если б -- с одной сажени,
Как если б -- вот-вот, и выстрел:
Четырнадцать – год рожденья,
Сорок один – убийства.

Два века -- а не умолкло.
Во пустынь вопит надгробье
Прологом и эпилогом
Зеркально-сакральной пробы.

Держава, душа не млела –               
Проститься под марш бравурный,
Да с первого ж юбилея –               
На Первую Мировую?

С тех самых скрижалей, может,
Скололись слова запрета? --
«В поэта стрелять негоже!
Негоже стрелять в поэта!»

На тронах в коронах сеньки
Всё донельзя упростили.
Стрелять, так в глухих застенках
Да чтоб - аккурат в затылок.

«Страна негодяев»? Дерзость!
И сеньки поднаторели –
Поэзии вены резать,
Подвешивать в Англетере.

Да толку-то с муз да эврик?
В загоны! Блевать, но блеять!..
Сиренами Сорок Первый
Выл реквием юбилея.

Там мазали лоб расстрельный.
Тут душу цифруют-метят.
Стерильную чтоб со стельной
Не спутать на том свете.

И вот -- к юбилею-200 –
«Двухсотые» в цинке братском.
Четырнадцать – по донецким!
Четырнадцать – по луганским!

Держава, да чтоб всё стихло,
В стихию стиха уверуй,
Не то – двадцать шесть каких-то,
И снова шагнёшь к барьеру!

Пусть писарь - пером казённым,
Пусть дьякон - псалмом елейным:
"Поэт -- чтоб ломать загоны,
В которых блюём, но блеем!"

По вам, кто к кормушкам ближе –
Поэтов набатный ропот!
Попробуй, картонный клишас,
Поэтовы рты заштопать!

Нас ищут по лбам зелёным
От ржави набатной меди –
Себя с головой со звоном,
Спокон выдавая, метим.

Держава, и всех великих,
Кто к трону ,, не толерантно,
Их тоже причислишь к лику
Агентов колонны пятой?

Два века вопит надгробье.
Две даты. Ни смыть, ни сбагрить.
Продолжишь поэтов гробить --
Нарвёшься на те же грабли!