1943-й, кровавый

Над ужасом войн – невозвратное время!
Истерзано горем родимое племя.
И будто я слышу: бедою грозя,
Грохочет война, нам погибель неся!

И рвется земля – кровавое месиво!
Горе всеобщее сердцем я взвесила:
Вместо несчастной бабули Марии
Стопами-ранами мечу я льдины;

Тяну неподъемные ведра с водою,
Рискуя мятежной своей головою.
Лютует фашист – кругом партизаны!
Срывают их алчные зверские планы.

Фашист приказал: «Воду! Быстро!  Для шнапса, -
Не то – зарублю. Скоро – делать, бояться!» -
Глаза у девчонки горят, как огни:
В них – ненависть к «фрицам», враги нам они!

Все семь топоров, под шкаф живо спрятав, -
Тем самым себе, уготовив расплату! -
Сам острый и страшный убийца – топор
Готов над ребенком свершить приговор!

Пред рыжим фашистом – в слезах, на коленях,
Молю я пощады племяннице Элле:
Спас девочку финн, переводчик Вальтер.
…А рядом, у почты, меткий каратель

Зайцеву Шуру в ее восемнадцать
Сразил прямо в сердце нещадно.… Эх, братцы!
За Анатольевку, пепел Хатыни
Мы переполнены гневом доныне!

Старик и ребенок не ведают страха:
Единая кара – кровавая плаха!
… Мне мнится: в огне полыхает жнивье;
Над остовом церкви – орет воронье…

… Мой дедушка Ваня дошел до Берлина!
И подпись его на Рейхстаге хранима.
Был дедушка труженик и патриот;
Вы все сберегли нас от бед и невзгод.