Памятник

Обстоятельства жизни и смерти моей
Среди серых камней, полумёртвых людей,
Обстоятельства дней и ночных вдохновений
Под покровом вуали бесплодных годов
Превратятся в подобия сгнивших плодов
И на свалке истории тронутся тленьем.

Но пройдёт обветшалого времени цикл,
Прорастёт и воскреснет безумное слово,
Чтобы мир этот серо-железный как цинк
Озарился тоскою кленовой.

Обстоятельства жизни и смерти моей,
Обстоятельства дней и бессонных ночей,
Оголтелых лавин гениальных мгновений
Среди мерзких личин и улыбок друзей,
Обстоятельства взлётов и жутких падений –
Всё прольётся слезою из раненых строк…
Дайте неба глоток, дайте срок…

Я стонал в этом мире убогих камней,
Я стонал в этом смраде скользящих теней,
Как от боли в глазах, как от боли…
Как от ласковых змей, что подлят,
Я стонал и кричал, и на волю
Слепо рвался в зелёное поле,
Где весёлые кони летят.

Улетят, улетят в поднебесье
Без меня! Без меня! Без меня!
А мою обнажённую песню
Новых дней знатоки заклеймят.

Я смеялся и плакал, и пил до чертей,
И пускай меня в дом на руках заносили –
Оставался всегда самых трезвых трезвей,
Потому что с тобой оставался, Россия.

Я при жизни себе накорявил надгробье
И вковал туда нежность печали и злость,
Чтобы чьей-то поганой и сытой утробе
В норном мире своём беспокойно жилось.
Расторопных слащавых спектаклей людских,
Где подонки рядились в одежды героев,
Я не мог принимать.Я не принял. Затих.
И мой стих, не прикаясь, влачился изгоем
По отравленным душам. И нужен ли был
Голос мой, разрывающий правду могил.

Был порою он мягок, податлив как воск;
И в бреду безрассудства, в бреду откровений
Мой прокуренный, жадный, придирчивый мозг
Видел истину – в петле сомнений.
Но хоть Гамлетом мрачным он часто бродил,
За собою всегда тень шута волочил.

Я срывался и – в мах от привычных клише;
И проклятое время – недели и сутки –
Размешав с табаком и слезами в душе,
Всё крошил и палил в кровоточащей ступке.
И – глядел, равнодушно золу вороша,
Как на мягкую землю стекала душа.

Обстоятельства жизни и смерти моей
Протекали сквозь камни замшелых идей,
И замшелые люди, гордясь, возносясь,
Надо мною стояли и, глядя с усмешкой,
Упивались идеей, дарующей власть
Забывать, растлевать, торговать или вешать.

Я идею свою не напяливал платьем,
Я её на хребте волочил, как распятье,
Я с ней сжился и сплакался, кровью прирос,
Как гвоздями прибитый когда-то Христос.

Я бродил по израненным нервам проспектов.
Что искал я до боли во тьме суеты?!
Находил лишь не то. И не то, и не это…
Деревянные люди, вцепясь как кусты,
Надрываясь от смеха, вертели меня,
Но всесильное эхо, мой голос храня,
Уносило к другим, тем, что смогут понять
Обстоятельства жизни и смерти моей
Среди серых камней, полумёртвых идей.

Я восстану из пепла, как сотни других,
Тех, что рядом со мною стонали незримо.
Как две капли воды, обстоятельства их
И мои обстоятельства – неразличимы.
Всё припомнится: скрежет и боль, и нужда,
И как мир поглотила иуды вражда,
Как дрожала на белой бумаге рука,
И глядели подонки на нас свысока.

Как плясали метели на наших костях,
Как чумою избитые души валились…
Мы как будто не жили, а были в гостях,
Где травились и пили, травились и пили.
А страна ускользала у нас из под ног,
И сердца превращались в кровавый поток.

Я восстану из пепла с тобою, страна,
Но мой памятник в грунт не врастёт постаментом:
Станет памятью он в русских душах стонать,
Не подвластный текущим и прочим моментам.

Что бы ни было в мире – огонь не затух:
Я воскресну, презрев расстоянья и время.
Нет, не памятник мой, а мятущийся Дух
Бросит в душу мятежное семя.
Всё – уйдёт. Но – неправда: останется всё,
Что в другие столетия смысл донесёт.

Непутёвою жизнью и смертью моею
Ни иуде, ни псу, ни лжецу-прохиндею
Я не дам ни куска вожделенной еды,
Обращайтесь к своим, подлецы и жиды.

Обстоятельства жизни и смерти моей
Не нуждаются в толках проворных идей.
Обстоятельства общей печали нетленной
И мои обстоятельства схожи вполне:
Жизнь и смерть и людей, и зверей, и планет…
И бессмертие вечной  вселенной.