Я в себе разуверился...

Я в себе разуверился,
Стал какой-то худой,
Наклонился, как деревце,
Над холодной водой.

Расплескал отражение,
Словно банку чернил.
Боже мой, неужели я
Сам себя сочинил?

До чего же я искренне
Всякой ереси рад!
Потерял свою истину
В бухгалтериях правд.

За бумажными спинами,
Меж конторками лбов,
Спи, любимая, спи, моя
Запасная любовь.

Пусть мелодии пошлые
Прилипают к ушам,
Наше общее прошлое,
Наши горы Лушань, -

Чем мы дальше от Индии,
Чем я меньше влюблен,
Тем они очевиднее
В зеркальце над рулем.

Баклажаны расширены,
Но уже не болят,
Доктора разрешили мне
Рисовать на полях

Нашу улочку старую,
Слякотный палиндром,
Где топили гитарами,
Когда не было дров,

Где за все предрассудки мы,
Если бармен не врет,
Заплатили рисунками
На две жизни вперед.

Кораблю восприятия
Берега не нужны,
Я назвался приятелем
Чьей-то бывшей жены

И бесхитростно властвовал
Над своим ремеслом.
Безударные гласные
В окончаниях слов

Утекали помоями
С проходного двора -
Было так, но, по-моему,
Было это вчера.

А сегодня я выспался
И гляжу на свое
Отражение искоса,
Как гончар на сырье,

Из которого вышел бы
Симпатичный горшок.
Электричество вышило
Мелким бисером шелк.

На луне, как на острове,
Расставляя буйки,
Я испытывал острое
Ощущенье руки:

Кто-то, крепко держа меня
Сверху за воротник,
Вытряхнул содержание
Всех прочитанных книг,

Помню только случайные
Имена и слова,
Далеко, как рычание
Постаревшего льва.

Тьма из олова вылита,
Только зубы горят.
Те, которые были тут
Много жизней подряд,

Уходя, рассказали мне,
Просто так, не в стихах,
О каком-то экзамене
Под названием «страх»,

Про какое-то мужество,
За которым душа,
Каменея от ужаса,
Все же делает шаг,

Мало, что в неизвестное,
Так еще и спиной,
Предлагали в избе своей
Исповедовать ноль.

Голоса за кулисами
Диктовали с листа,
Я сначала записывал,
А потом перестал.

И подумал, что, если бы
Случай мне разрешил
Зарабатывать песнями
Хоть какие гроши,

А не только квитанции
Из запоя в запой,
Я, конечно, остался бы,
И, наверно, собой.

Мы менялись бы душами
И телами во тьме,
Как два фильма, идущие
На одной простыне,

Как медузы, плывущие
На одной глубине,
Прозревали бы сущее
Изнутри и вовне.

Мы стояли бы голые
Возле ржавой трубы,
Опустили бы головы
И наморщили лбы,

Муравьи копошились бы
Возле наших подошв,
Пахла ягода-жимолость
И накрапывал дождь,

Поднималась испарина
От горячей земли,
Мы бы до смерти спали, но
Умереть не смогли.

Молчаливые лилии
На пустом берегу,
Мы друг другу дарили бы
Лепестки своих губ.

Без конца просыпаясь из
Одного сна в другой,
Наконец, исчерпали весь
Свой душевный огонь

И, лишенные алиби,
Проступая из тьмы,
Может быть, осознали бы,
Кто есть мы, что есть мы.