Чудотворец

Большую улицу малого города
Заполнила тьма незнакомых людей.
Одни разодеты достаточно дорого,
Другим выпадает шанс быть поскромней.

А в дальнем углу, у подножья стены
Сидел человек в плаще на заплатках.
Под шляпой широкой сокрыты черты,
И руки одеты в дырявых перчатках.

Сидел он и ждал, а снежные хлопья
Своей сединой всё вокруг покрывали.
Чернели забора церковного копья,
И крыши домов в небо взор устремляли.

Однако, ничто не бывает надолго.
Брожению мира сопутствует время.
Лежит на земле та, чьё сердце умолкло,
А толпы вокруг – любопытное племя…

Там был полицейский, и доктор там был,
Но сделать уже ничего не могли.
Лишь северный ветер с прискорбием выл,
И люди, с минуту молчав, дальше шли.

Чужая беда нам не делает горя.
Так, проще пройти, отвернув глаза.
А с неба всё также под звуки воя
По ветру спускалась стальная слеза.

Но что тот бродяга, вселенский странник?
Сидел в ожидании нужного знака?
В потоке иллюзий наш мир – многогранник,
Но свет найдет путь даже в толще мрака.

И где-то в толпе стояла девчонка,
И в чистых глазах блистала жалость.
Ещё не знакома мирская гадость,
Но истина скрыта в слезах ребёнка.

Умея сочувствовать людям другим,
Мы делаем шаг в сторону Бога.
Для Бога любой человек любим,
Но всем выпадает своя дорога…

Так, тот человек, под церковной стеной.
Стряхнув с себя снег, он идёт вперёд,
Толпу раздвигает спокойной рукой,
 И нежно ладонь ледяную берёт.

 Алые губы к ней поднеся,
Легонько целует, блеснув слезой.
И ласково шепчет: «Проснись, дитя.
Не время еще возвращаться домой…»

О, сколько раз мы встречаем Морфея
И лишь однажды с ним остаемся.
Все в этом мире поглотит время,
И только душа не разобьется…

Белому свету раскрылись глаза,
Где-то в толпе закричали: «Жива!».
Под руки девушку, и увезли,
Сонной толпы растворились черты.

Колокол мерно сзывал на молитву.
Копья все также чернели вдали.
По занесенному снегом граниту
Люди с своими заботами шли…