***

А что делать, если Летов умер у нас на глазах, а мы остались такими же, как и были?
Маня Петрухина

Вечность по-прежнему лезет в ноздри
назойливым запахом нефти.
В ладони всё также врезаются гвозди,
и люди как раньше толпятся возле,
и копошатся дети
у ног человеческой массы нетто.
Солнце встаёт над обугленным гетто.
По снегу скрипят полозья.
Стал пароходом товарищ Нетте,
мемасом - пластмассовый Летов,
и кругом драпируют плохоньким миром старые розни.

Вечность по-прежнему лезет в ноздри
дурманящим духом нефти.
Нам обещают лето господне.
В одном исподнем,
из преисподней,
благих намерений преисполнен
прокажённый проказник,
шарящий,
незашоренный шарлатан.
Кто про люстрации,
кто про казни,
но ни слова,
ни хлеба голодным ртам.
Им бы строить дома,
но строят друг другу рожи и козни.

"Вечность по-прежнему лезет в ноздри
пугающей вонью нефти.
Одним финифти,
другим сапоги из кирзы и юфти,
и статистика вовсе не фифти-фифти,
но вы не пытайтесь - плюньте.
Остыньте,
останется только выть,
из вас будут вить
верви,
а вам останется только кивать,
сцедите свою прыть
в надроченную кровать,
в стеклотару из-под трусливого питья,
останется только кутья,
напрасное солнце,
сплетённые в небе ветви.
Верьте,
ведь я
истово истинный вития,
верьте!
Иначе епитимья.
Бросьте
ваш крик бессмысленный и поздний.
Верьте!"

Только вечность по-прежнему лезет в ноздри
ароматом горящей нефти.
А если так,
однажды маятник качнётся в правильную,
праведную сторону,
скоро!
Скоро нам
драть занафталиневшую скору,
и требовать каждый
оплаченный плачем
слиток,
кусок,
паёк,
так что пусть ветёр зовёт,
и пуля манит,
и небо поёт.

И времени больше не будет,
уже сегодня.