проявленное...

Гончарный круг скрипит неторопливо в полутьме.
Лампада перед ликом и лучина на окне –
их свет живой ложится отблеском на вдохновенье скорых рук,
и ожиданьем полнится старинный круг…
Он знает, круг, что неспроста
застыл гончар, держа в руке окатыш глины:
в ней под волшебным светом тающей лучины
является возникшая из ниоткуда пустота.
Она невидима, но сгустком вездесущего эфира
уже творит для нерождённого кувшина силуэт -
так, отыскавший рифму нужную поэт
творит словами чудную картину мира...
Круг знает, что важней всего в кувшине – эта пустота.
Ей руки мастера, как прежде, покорятся:
её изгибы в глине повторятся,
всегда по-разному, как с чистого листа.
И всё, что будет налито в кувшин потом,
послушно примет форму изначальной пустоты,
а истины слова окажутся совсем просты:
ты можешь наполняться чем-то только с обнажённым дном.
Ты постигаешь смысла жизни уязвимость
и проявляешься в первичной пустоте как свет и звук,
и лишь порою чувствуешь, как заполняет мир вокруг
невоплощённой пустоты неуловимость…