Как во городе Тобольске практиканты были-то

В ординаторской однажды,
Впрочем, это уже дважды,
Собрались студенты все
Дневники писать себе.

Ну, писали и писали,
А потом все вместе встали,
Вокруг столика прошлись,
Ручки вытянули ввысь,
Поразмялись, подышали,
Головами повращали
И уселись все опять
Дневники себе писать.

Пишут резво с разговором,
С медицинским кругозором,
Что и было, что и нет,
Всем на всё один ответ:

«Мы такие, мы сякие,
Мы проворные, лихие,
Как возьмёмся вас лечить,
Вам ли нас тогда учить?

Перешьём и перепорим,
И ни разу не поспорим.
Вот что значит коллектив:
Был здоров, а стал – чуть жив!»

Все писали, важно дуясь,
Лишь одна средь них, волнуясь,
Разговаривала вслух
И ловила резво мух.

Говорила, как вначале
Завотделом - без печали
По палате всем дала,
Слово честное взяла,
Что они ретивы будут,
Что ученье не забудут…
И раздав – домой ушла,
Хитро, может быть, подумав:
«Заменителей нашла».

И студенты, ободрившись,
Некоторые, побрившись,
За работу принялись:
Хошь – болей, а хошь – лечись!

Утром рано клизмы ставят.
Сил природных поубавят,
Заставляя голодать
И потом – кишку глотать.

Чуть поздней – дают лекарство
И пилюли через рот…
Затая в себе коварство,
Колют в попу весь народ.

Как Нечаева придёт,
Ручки спиртом оботрёт,
Ваткой лоб и нос помажет,
Всем студентам «Дети» скажет,
Поведёт нас за собой
По палатам дружный рой –
Так больница вся проснётся,
Позевнёт и встрепенётся,
Скажет сонным ртом «Агу-у».
Все готовы съесть рагу.

Пыль столбом, кипит работа…
А педфак с седьмого пота
Эпикризы пишет там,
Не поев по целым дням.

Вот творят что в терапии!
Как же дело в хирургии?

В хирургической больнице,
В красной каменной гробнице,
Что ни день, то гроб несут.
Вот дела какие тут!

Здесь гораздо веселее,
И хирурги тут смелее,
Много очень молодых,
Без усов, но удалых.

Вот один Петрович Юрий
С Ирочкою балагурит,
Улыбается, острит,
Что-то тайно говорит.

Женя Шейнина с ним рядом…
В общем, девочки отрядом
За хирургом ходят тем
С разрешением проблем.

Бродит Эмма Прокопенко
За Вишневским по пятам:
Подружу, мол, с ним маленько,
А потом – ко всем чертям!

Жизнь течёт своим порядком,
И приходится ребяткам
Свои страсти укрощать
И палаты посещать.

А больной, трясясь в палате,
Видя девушку в халате,
Ждёт от каждой, от неё
Исцеленья своего.

Но студентка тут подходит,
Вздохнёт, глазками поводит 
  Скажет сладко, чуть дыша,
- Поправляйтесь, не спеша.

Так ходили, сяк лечили…
А потом мы получили
В дневнике, извольте знать,
По «отлично», то есть – пять!

Уж затем на гигиене
Продолжали отбывать,
Как свободные олени,
Мучиться и тосковать.

Нас с утра ловила Катя,
Раздавала всем наряд.
Мы ходили по столовым,
Штрафовали всех подряд.

Всё же это ерунда.
Вот на «скорой» – это да!

Как-то раз нас вызывают,
Двери «скорой» открывают,
Вталкивают нас туда,
Не сказав, зачем, куда?

Но и я не растерялся,
Моментально догадался:
-Значит, едем к адресам…
И назвал какой-то там.

Приезжаем. Погудели.
Вышла бабушка в шинели:
Что вам надо, молодцы?
Покупайте огурцы!

- У Вас в доме есть больной,
Голос произнёс не мой.
Мы приехали к нему…
Мы лекарствие ему…
Мы введём, и станет он
Непременно оживлён.

- Что вы, детки, опупели?
Мой старик уж две недели
Богу душу подарил,
А хряк`а не подложил.

Я живу теперь одна,
Ни жива и ни мертва.
Так-то дело, молодцы.
Покупайте огурцы!

Мы подумали сначала:
Бабку горе укачало.
Взявши старую в конвой,
Повели её домой.

И представьте на мгновенье
Степень наших удивлений,
Когда в дом мы все вошли,
На кровати мы нашли
Здоровенного детину,
Волосатого дубину.
Он храпел, подлец косой.
Хочешь – падай, хочешь – стой!

Мы ушли, не попрощавшись,
Неприветливо расставшись.
И теперь лишь на досуге
Об оказанной услуге
Вспоминает врач-хитрец,
Когда видит огурец.

Вот как жили и учились,
Двадцать медиков томились
Во старинном граде том.
Обо всём другом – потом. 

Антон Сибиряк
30 августа 1961 г.