Намолчалась, намерзлась за зиму...

Намолчалась, намерзлась за зиму… Была не была,
Занесу онемевшую руку над вечной струной.
Надо мною опять облака распростёрли крыла,
Безмятежно-белы, как случается каждой весной.

Безмятежен восторг новобрачных фруктовых дерев
(Снова месяц медовый – приданное в щедрых горстях)
И вернувшихся птиц беспорядочно-стройный распев.
До чего беспечален мой мир, где я только в гостях!

Но о чём это я? Да неужто недобрую весть
Услыхала в весне? Да неужто печаль на лице?
Дескать, что ей, природе – у ней этих вёсен не счесть,
Ей не ведать старенья, не думать о том, что в конце…

Чур меня! Не кощунство ль – бездумное это нытьё,
И не долг ли святой – эту вечность принять и воспеть,
Осознав наконец, что и я – порожденье её,
Как скворцов кутерьма и хмельная вишнёвая цветь?

Я вину искуплю. Да простит меня мир мой большой,
Одаривший меня этим ласковым цветом садов,
И покорностью струн, и глазами, руками, душой,
И самой моей жизнью – десятками долгих годов…