Дорожные приключения

                Я боюсь ездить в поезде. Не то что у меня сидеродромофобия. Сидеро, наверное, от слова сидеть и ... дрожать. С точки зрения русского языка логично. На самом деле это обозначает боязнь железной дороги. Ой, и слово-то какое длинное и страшное! Нет, просто жизненный опыт, многочисленные поездки. Отпечатки негатива отложились в стопку, отдыхают тихо-спокойно до ранней весны, но именно весной просыпается зуд путешествий. И эта залежавшаяся стопка начинает помаленьку расшатываться от воспоминаний. Но «солнце зовёт, море поёт»... Собираюсь за две-три недели. Вспоминаю всё, что нужно взять для каждой части тела. Постепенно складываю принадлежности в косметички, мешочки, пакеты, упаковываю чемодан, — почти готова. Нужный мне поезд идёт от станции, что за чертой города. Близко, но он появляется около часу ночи и стоит всего две минуты. Где будет мой вагон, совершенно непредсказуемо. Когда младший учился в Петербурге, приезжала на станцию на такси, пряталась за каким-нибудь столбиком или деревом, чтобы никто не увидел. Всё-таки одинокая женщина с чемоданом в тёмное время суток – потенциальная жертва. Потом подъезжали другие пассажиры, и мы вместе озабоченно скакали за поездом, чтобы успеть забросить чемодан и себя.
                Сколько удивительных персонажей довелось увидеть в поездах. Запомнилась семидесятипятилетняя солнечная бабулька, которая вызвала жалость.
               – Знаешь, а я ведь еду замуж выходить, дед меня там ждёт, – со счастливой улыбкой поделилась она.
               – Да вы что? А как вы познакомились?
               – Ой, да давно это было, молодая красивая была. Вот письмо ему написала, он ответил: приезжай. Знаешь, я даже новую простыню везу и красивую сорочку.
               – Замечательно! Только вы никому об этом не рассказывайте, пусть это будет нашей тайной, – смущённо прошептала я.
                Однажды ехала с женщиной, которая так утомила меня разговорами, что я легко вздохнула, когда она переключилась на солдатика новобранца. Тот, из уважения к возрасту, терпеливо выслушивал её откровения.
                Успокаиваюсь только тогда, когда приезжаю и нахожу относительно недорогое место проживания. И выхожу на работу, которая по-своему интересна, иногда непредсказуема.
                На обратном пути домой в конце сентября, начале октября, самым неприятным является груз, который волоком тащу с собой, и жара. На такси – до вокзала. Он огромный, пока доберёшься до светящегося табло, одетая в тонкий пуховик, взмокнешь. Я возвращаюсь с юга в Сибирь, проливая сто потов, считаю, что лучше верхнее надеть сразу, чем тащить в чемодане. И счастье, когда в вагоне приземляешься на место. Облегчённый вздох.
                А вот и радостный пассажир зашёл в наше купе. По-видимому, он ещё плохо соображает, но пытается пристроиться на нижнюю полку, женщина указывает ему путь наверх.
              – Ну вот, опять бессонные ночи и перегар! Вроде все приличные люди, а этот: маленький, криволапенький, в шортиках в клеточку: «Тимур и его команда» – мысленно бурчала я. – Скорее всего, кавказской национальности.
               А криволапенький, носатенький, с тёмными глазами «малчик» представился:
              – Тимур, – и я захохотала:
              – Ну надо же, прям в десятку!
                Это оказалось чудо из чудес, которое ехало к маме, узнав, что та приболела. Всю дорогу он пил. Очень просто было догадаться, кто его снабжал спиртным. Проводница намётанным глазом сразу обнаружила потенциального клиента, быстро сориентировалась, зашла в наше купе и заинтриговала:
              – Ребята, понимаю, с юга едете, с курорта, разрешаю пить спиртное, но без фанатизма! – чем очень удивила меня, знающую запрет на потребление алкоголя  в поездах. Она всю дорогу втихую продавала вино, наливая в пластмассовую бутылку. Не люблю скандалить, не стала раскрывать источник её бизнеса, всё-таки она была нашей землячкой.
              А Тимур оказался наполовину русским, хотя внешность говорила о другом: его маленькие волосатые ножки и выдающийся нос провоцировали на мысли: скорее всего он наполовину мусульманин. Но у нас в Сибири все – русские!
              И выяснилось, что мы до места назначения трое суток едем вместе: супружеская чета, Светлана на нижней боковушке и самый молодой из нас Паша, высокий блондинистый парень, который сначала очень не понравился взрослому мужчине. У Паши на голове – кепка, в ушах – наушники. Парень сразу завалился на верхнюю полку и захрапел, чем вызвал недовольство одного из супругов:
              – Это что, всю дорогу так будет? Праздник нам устроят, – возмущался почти двухметровый дядя.
              – А что такое? Нормальный парень, – в защиту ответила я.
              – Да вы разве не видите, в каком он состоянии? – недовольно произнёс мужчина.
               Почему-то он подумал, что Паша – наркоман. В общем, повезло: алкаш и наркоман. Кстати, парень оказался вполне приличным: автомеханик, ехал к родственникам с заработков: не алкаш и ни в коем случае не наркоман. Паша трудился, чтобы рассчитаться за квартиру в Анапе. Он взял её в ипотеку и перевёз на Кавказ маму и сестру. Как всегда – обманчивость первого впечатления.
               За трое суток мы почти всё знали друг о друге: всем, кроме Паши было за пятьдесят, я оказалась самой «взрослой девушкой». В купе обозначились два Рака, две Рыбы, Лев и Скорпион. Тимур с гордостью заявил, что он родился в год Лошади, тут же разоблачили и долго шутили над ним:
             – Тимур, ты не лошадь, ты из семейства кроликов!
               И Тимур оказался солнечным зайчиком. Он пил все три дня и всё это время мы дружно смеялись. Это было чудо, которое любого возьмёт своим обаянием. Я же удивлялась: "Как можно жить с алкоголиком? Бедная жена..."
               Тимур всю дорогу сетовал:
             – Да я дурак, продал жильё в Сибири, и с женой и дочкой переехал в Анапу. Сначала нравилось, потом принесли счёт за коммунальные услуги: одиннадцать тысяч. Как жить? Вот и бухать начал поэтому. Я чувствую себя там нищебродом, хотя пытался и маленький бизнес построить. Еду к маме. Коленку ей прооперировали, даже булочку принести некому!
              Целыми днями Тимур просиживал на нижней полке, и Светлана, пышногрудая, зеленоглазая, с золотистыми длинными волосами, терпеливо выслушивала его душеизлияния и вместе с нами хохотала. А Тимур, приняв очередную дозу винца, кое-как вскарабкивался наверх.
            – Тимур, ты как-то неправильно залезаешь на полку, не дай, Бог, брякнешься! – сочувственно подметила я.
            – А ты покажи, как надо, а я пока на твоей полежу!
              А мы за это время много чего вспомнили: какие стойкие духи были раньше: «Сигнатюр», «Быть может», «Тет-а-Тет», «Белая сирень» и про модные фирменные джинсы, которых сейчас нет: «Леви Страусс», «Монтана», «Вранглер».
              А Тимур оброс серебристой щетиной, и мы снова подшучивали над ним:
            – Ну Тимур, бабайка, побрейся, а то маму испугаешь!
Каждый день он чем-нибудь угощал соседей, а на третьи сутки предложил курицу и творожок, все категорически отказались и порекомендовали съесть самому:
            – Ешь, Тимурчик, на здоровье, курица у тебя дохлая ещё из Анапы: тебе всё равно ничего не доспеется! Ты ежедневно производишь дезинфекцию организма. Ну, а если что, так у нас таблетки есть!
             Потом вдруг зашёл разговор, чем нагревают воду в титане? Дровами или электричеством. К единому мнению не пришли, а мимо проходила наша проводница, и Тимур спросил:
            – А чем вы печку топите? – на что она ответила:
            – А ты чё, третьи сутки едешь и мышей не ловишь? Какая печка? Это же самогонный аппарат! И дровишками и электричеством. Давно бы по вагону пошёл, сахарку набрал, да и замутили бы бизнес. Домой деньги бы вёз, а не скелет от курицы.
            – Ага, кто бы дал. Дадут, если только в глаз!
            – Ну первый раз в глаз, а потом подносик в руки и по купе: подайте бедному несчастному; документы, деньги украли, ничего, кроме хлеба нет, даже чай попить не с чем. Подайте сахарку хоть чуть-чуть! Народ у нас добрый, сжалится.
              Потом зашёл спор, на сколько сантиметров боковые полки уже обычных. Светлана достала пояс и начала замерять верхнюю боковую – Тимура. Паша, глядя со своей, резюмировал:
            – Тимур, похоже они тебя хоронить собираются: уже замеры делают!
              Светлана оказалась медиком, работающим в детском отделении. Она ни разу не повысила голос, напоследок Тимур достал большую красивую ракушку:
            – Возьми, Света, на память обо мне самую красивую обделанную ракушку! – на что мы дружно изрекли:
            – Не обделанную, а отделанную!
            – Ой, какие вы все, граждане, правильные!
              Потом Тимур перебирал подарки: маме – шаль пуховую, чтобы не мёрзла в Сибири и сувенирную ложку-загребушку, красивые ракушки с моря. Он очень беспокоился о матери и говорил, что будет жить и помогать целый месяц, чтобы она встала на ноги.
             Света вышла в Новокузнецке, Паша вынес чемодан; на вокзале её встречал сын, а Тимур потом звонил Светлане и жаловался, что на нижней полке поселилась молодая: большая и толстая, которая не пускает его даже присесть. Кстати, ничего не соображая, он жаловался при этой девушке. А обрадованная, бедристая соседка из соседнего купе угостила ребят бутылкой чачи. По-видимому, ей понравился Тимур. Тимур и Паша до полуночи пили, разговаривали, а я обессиленно беззлобно ворчала. Поезд подошёл к станции в четыре утра. Павлик занёс мой чемодан в вокзал, хотя об этом не просила, и побежал назад в вагон. Я, не спавшая ни минуты, как зомби, передвигалась от железнодорожного до автовокзала. Чемоданчик, сумка и три больших пакета кидали меня из стороны в сторону. То с чемодана сваливалась сумка и меня заносило вместе с ней, то чемодан сворачивался с колёс не в ту сторону и чуть не ронял меня.
             В следующий раз поездка была льготная, почти в два раза дешевле, так как пришлась на день Победы. Почему не доехать до Санкт-Петербурга недорого? Вагон был забит. У меня нижняя боковушка. По проходу ходила пожилая женщина. Остановилась около меня сетуя:
            – Ой, знаете, я жду, когда кто-нибудь помоложе зайдёт, попрошу, чтобы уступили мне нижнюю полку.
            – Да вы что, зря мечтаете, разве сейчас уступят? И не надейтесь даже, – удивлённо произнесла я, не объясняя перипетии этой ситуации.
              Конечно, почему человек должен уступать, если он за сорок-пятьдесят дней купил себе место на нижней полке? А сейчас, смотря кто попадётся, могут даже не разрешить и присесть. Все мы разные. Не знаю, может, в полумраке я показалась ей моложе, и свой намёк она обращала в мой адрес? Посидела я немного, получила постель и расположилась на нижней боковой. Ещё час не могла уснуть, потом, по-видимому, укачало. Отключилась, потому что перед поездкой встала рано. Под утро я спала крепким сном. Очнулась от ужаса и боли, вскрикнув:
                – А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Что-то огромное рухнуло сверху мне на грудь и левую ключицу.
                – А-а-а-а-а-а-а-а! – стонала я от боли.
                – Ой, извините, извините! Я сорвалась с верхней полки!
                – А я то причём? И не извините, а простите! Вы меня чуть не убили! – кое-как выговорила я.
                Конечно, потом не смогла уснуть, потирая больную ключицу, которая каким-то чудом не поломалась, и свою измятую грудь. Потихоньку женщины начали просыпаться. Ехал полный вагон пенсионеров. Да, действительно, «не гонялся бы ты, поп, за дешевизной» не раз вспомнила, с ужасом разглядывая их смачные задницы, одна из которых утром приземлилась на меня. В этот момент думала: «Ой, хорошо, хоть не эта и не вот эта, а то убили бы...» Потом рассказала остальным утреннюю страшную историю и потребовала:
                – Знаете, дорогие мои, я ещё жить хочу! Пожалуйста, не слезайте в мою сторону, а то раздавите! Есть столик, постелите на него газетку или полотенце и спрыгивайте!
                Я всю дорогу растирала ушибленные места, со страхом думая о возможных последствиях.
                И вот снова у меня нижняя боковая, потому что не хочу целыми днями валяться на верхней. Расположилась. Чемодан поставить некуда, всё занял крупный откормленный дядя. Сполз с полки. Со страхом посмотрела на массу его туши:
               – Интересно, бывали ли случаи, когда отламывались полки, вагоны-то старые. Не дай Бог! Капут мне тогда. Вот, хоть что делай, не люблю толстых людей, хотя сама уже не худенькая. Жрать меньше надо! – мысленно возмущалась я.
               Утром собрала постель, подняла столик, вот и крупный дядя спрыгнул, присел. Посмотрела: молодой человек, в сыновья годится. Уже от этого стало приятнее. Разговорились. Парень-вахтовик, им на дорогу выделяют деньги, но начальство выкупает самые дешёвые полки, так и мучаются. Долго разговаривали. Приличный, порядочный семьянин, по телефону звонил дочке, жене. Много интересного рассказал. Всё-таки как обманчиво первое впечатление: пока не поговоришь с человеком, не смей думать о нём плохо, в который раз убедилась я. И парень уже не казался мне толстым, а таким упитанным, жизнерадостным и доброжелательным бегемотиком.
               Сейчас перед дорогой меня охватывает беспокойство из-за непредсказуемости дорожных приключений. И всё-таки предпочитаю ехать весело с общительными пассажирами, чем мучиться от скуки и считать минуты до приезда.