У поэта-фронтовика Александра Межирова есть хрестоматийное стихотворение-баллада «Коммунисты, вперёд!», одно из самых пламенных идеологических прокламаций в истории советской литературы:
Коммунисты, вперёд!
(отрывок)
Есть в военном приказе
Такие слова,
На которые только в тяжёлом бою
(Да и то не всегда)
Получает права
Командир, подымающий роту свою.
Я давно понимаю
Военный устав
И под выкладкой полной
Не горблюсь давно.
Но, страницы устава до дыр залистав,
Этих слов
До сих пор
Не нашёл
Всё равно.
Мы сорвали штандарты
Фашистских держав,
Целовали гвардейских дивизий шелка
И, древко
Узловатыми пальцами сжав,
Возле Ленина
В Мае
Прошли у древка…
Под февральскими тучами
Ветер и снег,
Но железом нестынущим пахнет земля.
Приближается день.
Продолжается век.
Индевеют штыки в караулах Кремля…
Повсеместно,
Где скрещены трассы свинца,
Где труда бескорыстного – невпроворот,
Сквозь века,
на века,
навсегда,
до конца:
-Коммунисты, вперёд! Коммунисты, вперёд!
Александр Петрович Межиров ( 29.09.1923 г. Москва – 22.05.2009 г. Нью-Йорк), русский поэт и переводчик, лауреат Государственно премии СССР – 1986 года, за книгу «Проза в стихах», лауреат премии имени Важа Пшавелы независимого СП Грузии – 1999 год.
Удостоен награды Президента Соединённых Штатов Америки, Уильяма Клинтона в 1994 году, которая была вручена ему в Белом Доме, 27 сентября. На наградном листке было написано:
«Проникнутая духом партнёрства и взаимопомощи, благодарная Нация никогда не забудет Ваш несравненный личный вклад и жертвенность, проявленную во Второй Мировой Войне».
Родился Александр Межиров в еврейской семье, переселившейся в Замоскворечье из Чернигова. Отец - юрист и медик Пётр (Пинхус) Израйлевич, мать Елизавета Семёновна-учительница немецкого языка.
Когда началась война, сразу после 10 классов Александра Межирова призвали в армию и направили под Саратов, в Татищево, на курсы десантников.
Но в Поволжье долго не задержался, когда немцы вышли к Туле, весь корпус погрузили в транспортные самолёты и отправили на помощь пехотинцам.
На второй день Александр был ранен осколками мин в обе стопы и отправлен вновь в госпиталь в Саратов, где он вдобавок подхватил тиф. После недолгого лечения в госпитале, едва Александр встал на ноги, посадили в эшелон и отправили под Ленинград, где он в составе маршевой роты перешёл через замёршее Ладожское озеро и был назначен пулемётчиком, вторым номером.
Это значит, надо таскать тяжёлый станок от пулемёта. Это был февраль 1942 года, глухая оборона, в метрах от 60 до 300 – стояли эсэсовские батальоны.
На фронте в 1943 году был принят в ВКП (б), стал политруком роты, воевавшей на Западном и Ленинградских фронтах, в Синявинских болотах.
Уволился Александр Межиров из армии в 1944 году после тяжёлого ранения и контузии в звании младшего лейтенанта.
Родина по достоинству оценила ратный труд Александра Межирова, он был награждён:
-орден Трудового Красного Знамени-1983 г.
-орден Отечественно войны II степени.
-медаль «За оборону Москвы»
-медаль «За оборону Ленинграда
-медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Демобилизовавшись, поступил в Литературный институт им. Горького, который закончил в 1948 году.
Первая книга стихотворений «Дорога далека» вышла в 1947 году, членом СП СССР стал с 1946 года.
Когда надо было в 1958 году голосовать за осуждение Бориса Пастернака, Александр Межиров улетел в Тбилиси.
Александр Межиров тщательно поддерживал свою репутацию бильярдиста и картёжника, был известен тем, что, эпатируя многих, невзначай вставлял в речь цитаты из Библии, состоял в родстве со знаменитым скульптором Эрнстом Неизвестным, они были двоюродные братья.
С 1966 года работал профессором кафедры литературного института им. Горького. Многие годы вёл в этом институте поэтический семинар на Высших литературных курсах.
Оказал влияние на молодых поэтов 1960-х годов, Евгения Евтушенко, Игоря Шкляревского, Олега Чухонцева, Анатолия Жигулина.
За свой творческий период жизни Александр Межиров издал 18 поэтических сборников. У Александра Петровича кроме хрестоматийного стихотворения «Коммунисты, вперёд!» -есть выдающееся стихотворения, реалистическое:
«Мы под Колпином скопом стоим…»
Мы под Колпином скопом стоим,
Артиллерия бьёт по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.
Недолёт. Перелёт. Недолёт.
По своим артиллерия бьёт.
Мы недаром присягу давали.
За собою мосты подрывали
Из окопов никто не уйдёт.
Недолёт. Перелёт. Недолёт.
Мы под Колпиным скопом лежим
И дрожим, прокопчённые дымом.
Надо всё-таки бить по чужим,
А она – по своим, по родимым.
Нас комбаты утешить хотят,
Нас, десантников, армия любит…
По своим артиллерия лупит –
Лес не рубят, а щепки летят.
На заре хрущёвской «оттепели» стихотворение «Мы под Колпином скопом стоим…» стало причиной гонений на Евгения Евтушенко.
Уже в 2005 году Евтушенко вспоминал:
«В 1956 году меня исключили из Литинститута потому, что на публичном шельмовании первого антибюрократического романа «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева я прочитал как стихи, найденные на поле боя в документах убитого юноши, никому ещё не известное новое стихотворение Александра Межирова «Артиллерия бьёт по своим…».
Сам Александр Петрович в 1985 году в беседе на Высших литературных курсах, со своими семинаристами, подтвердил, да, стихотворение он написал , после ХХ съезда, в 1956 году.
Судьба этого стихотворения чудовищная.
Двух людей – Окуджаву и Слуцкого – вызывали определённые организации и предъявляли им этот текст – он ходил в рукописях без указания фамилии.
Главное сделал Евтушенко – сказал Александр Межиров. Он выступил на обсуждении Дудинцева и сказал:
«Всё что тут происходит, как убивают тут Дудинцева, напоминает мне стихотворение одного фронтового поэта, убитого на войне»
Он умышленно так сказал, прикрывая меня. И прочитал это стихотворение. Рядом находились люди с диктофонами – и пошло!
Поехал я на переподготовку в город Львов, вспоминает далее Александр Петрович. В списке в одном доме мне это стихотворение представили – всё слово в слово, плюс ещё две строчки:
«…Я сейчас на собранье
сижу –
Что-то общее в том нахожу».
В начале 1980 х годов Александр Петрович пережил немало потрясений, из-за конфликтов с коллегами по поэтическому цеху.
Надо знать, что у Александра Петровича был весьма сложный характер.
Самое страшное случилось 25 января 1988 года, глубокой ночью. Поэт сбил, выпившего, московского актёра с театра на Таганке, Юрия Гребенщикова, на Ленинградском шоссе – который шёл с вечера памяти Владимира Высоцкого – отмечали его день рождения50 лет, восемь лет назад ушедшего из жизни.
Вечер памяти был организован в ресторане ВТО на Пушкинской площади. Александр Межиров и Юрий Гребенщиков отмечали вместе, но артист ушёл раньше, а в 2 часа ночи, около станции метро «Сокол», Александр Межиров сбил своей машиной, пешего Юрия Гребенщикова.
Уже, через три месяца после полученных травм, Юрий Гребенщиков скончался в больнице.
Милиция, вняв просьбам общественности и литераторов, дело закрыло, но Александр Петрович получил сильное моральное потрясение, до конца дней, омрачавшее ему жизнь.
С 1992 года Александр проживал в США.
Читал курс лекций по русской поэзии на русском отделении Портлендского университета в штате Орегон. Делал передачи о русских поэтах на русском радио Нью-Йорка. Продолжал писать стихи.
Скончался Александр Петрович Межиров 22 мая 2009 года в Нью-Йорке, в госпитале Манхэттена. 22 сентября урну с прахом покойного привезённую из США дочерью поэта Зоей Межировой, литературная общественность, дочь и близкие родственники захоронили на Переделкинском кладбище, в семейной могиле Межировых.
В статье о творчестве Александра Межирова, Евгений Евтушенко писал:
«Если творчество не мучительно, то мы вправе относиться к поэту с моральным подозрением.
Трагедийное начало есть в жизни каждого человека, и поэт без трагедии либо недочеловек, либо человек малодушный, по слабости характера боящийся самобезжалостности.
Один из сегодняшних русских поэтов, которым даровано мужество самобезжалостности, это Александр Межиров».
И Евгений Евтушенко несомненно прав.
Исходя из впечатлений о стихах на военную тему, а о Межирове, в основном писали как о поэте военной темы, сам прошедший горнило войны в начале своей юности, Александр Петрович, о ней объективно писал, без лакировки.
Из поэтического наследия Александра Межирова.
«Музыка».
Какая музыка была!
Какая музыка играла,
Когда и души и тела
Война проклятая попрала.
Какая музыка
во всём,
Всем и для всех-
не по ранжиру.
Осилим… Выстоим… Спасём…
Ах, не до жиру – быть бы живу…
Солдатам головы кружа,
Трёхрядка
под накатом брёвен
Была нужней для блиндажа,
Чем для Германии Бетховен.
И через всю страну
струна
Натянутая трепетала,
Когда проклятая война
И души и тела топтала.
Стенали яростно,
навзрыд,
Одной - единой страсти ради
На полустанке – инвалид
И Шостакович – в Ленинграде.
***
Человек живёт на белом свете
Где не знаю. Суть совсем не в том.
Я – лежу в пристрелянном кювете,
Он – с мороза входит в тёплый дом.
Человек живёт на белом свете,
Он – в квартиру поднялся уже.
Я – лежу в пристрелянном кювете
На перебомбленном рубеже.
Человек живёт на белом свете.
Он – в квартире зажигает свет.
Я – лежу в пристрелянном кювете,
Я – вмерзаю в ледяной кювет.
Снег не тает. Губы, щёки, веки
Он засыпал. И велит дрожать…
С думой о далёком человеке
Легче до атаки мне лежать.
А потом подняться, разогнуться,
От кювета тело оторвать,
На ледовом поле не споткнуться
И пойти в атаку –
Воевать.
Я лежу в пристрелянном кювете.
Снег седой щетиной на скуле.
Где-то человек живёт на свете –
На моей красавице земле!
Знаю, знаю – распрямлюсь, да встану,
Да чрез гробовую полосу
К вражьему ощеренному стану
Смертную прохладу понесу.
Я лежу в пристрелянном кювете,
Я к земле сквозь тусклый лёд приник…
Человек живёт на белом свете –
Мой далёкий отсвет! Мой двойник!
«За Ладогой».
Снится мне, что машину с водой
У землянки оставил на стуже.
Это дело чревато бедой –
Всё равно, что испортить оружье.
Гнал машину за Ладогу, в тыл
На сиденье промёрзлом елозил.
Ах ты, господи, воду не слил…
Неужели движок разморозил…
Мне комбатом совсем не за так
Эта самая ездка обещана.
Если выбьет заглушку – пустяк,
Хуже – если на корпусе трещина.
По настилу к машине бегу.
Моросянка. Бусит как из сита.
Коченеет мой «газик» в снегу,
А вода, как положено, слита.
Возле печки валюсь досыпать, -
Но, пристроясь к сердечному стуку,
Возникает в землянке опять
Тот же сон, - хорошо, что не в руку.
***
Арбат – одна из самых узких улиц…
Не разминуться на тебе Арбат!..
Но мы каким-то чудом разминулись
Тому почти, что двадцать лет назад.
Быть может, был туман… А может, вьюга…
Да что там… Время не воротишь вспять…
Прошли – и не заметили друг друга,
И нечего об этом вспоминать.
Не вспоминай, а думай о расплате –
Бедой кормись, отчаяньем дыши
За то, что разминулись на Арбате
Две друг для друга созданных души.
Имя на поэтической поверке. Александр Межиров
© Copyright: Лев Баскин, 2019
Свидетельство о публикации №119020603354
Свидетельство о публикации №119020603354
Рецензии
Александр Межиров, к 95-летию поэта
Владимир Орныш-Полонский
В субботу 22 сентября в библиотеке Нью-Йорка Kings Bay Library прошёл вечер памяти посвящённый поэту Александру Межирову (26 сентября 1923 г. Москва - 22 мая 2009 г. Нью-Йорк).
Вечер открыла директор библиотеки Лиана Алавердова. Она рассказала о выдающемся русском поэте, наставнике нескольких поэтических поколений.
Затем слово получили те, кто лично знал Александра Петровича. Среди выступавших были поэты Илья Журбинский и Михаил Этельзон, журналист Виталий Орлов, известный пианист и певец Александр Избицер и другие.
Когда дошла моя очередь, я вкратце рассказал о своем знакомстве с поэтом, Лауреатом Сталинской премии 1949 года за поэму «Коммунисты вперёд», которое произошло 20 апреля 1997г. на открытие первого в Америке музея А. С. Пушкина и продолжалось почти до самой его кончины в мае 2009 г. Я с удовольствием слушал его увлекательные повествования о разных событиях в жизни Поэта и в частности, мне запомнился его рассказ о знакомстве с будущей женой Еленой Афанасьевной, которую он очень любил. Когда они познакомились, она была невестой личного шофёра министра МВД всемогущего Лаврентия Берия. И все друзья предупреждали поэта, что его влюблённость может закончиться тюрьмой. Но это не испугало Межирова и их знакомство переросло в счастливую семейную жизнь до самой его смерти в мае 2009 г. Когда я спросил Александра Петровича, не боялся ли он попасть за решётку, он сказал, что наверно Лаврентию Берии нравились его стихи и поэтому его не посадили.
В конце своего выступления я прочитал собравшимся главу из книги «Как создавался музей А. С. Пушкина в США» посвященную Александру Межирову основателем и директором первого Пушкинского музея в Америке поэтессой Надин Лиллиан Глинской.
Александр Петрович и Надин Лиллиан сразу нашли общий язык и в течении многих лет знакомства проводили много времени в беседах на всевозможные литературные, философские и другие, интересные им обоим, темы.
Эта глава была опубликована вместо некролога после кончины А.П. Межирова в июне 2009 г. в нью-йоркском еженедельнике «Форум».
Привожу её полностью:
Я познакомилась с Александром Петровичем Межировым 20 апреля 1997 г. на открытии музея А.С. Пушкина в Нью-Йорке. Незадолго до этой даты Марк Митник сказал: «Евтушенко не придёт – отказался, позвонил, что не сможет. А нам позарез необходим кто-то из знаменитостей. Позвоню-ка я Межирову, может, он согласится».
И Межиров нас спас - добрый и честный, он пришел просто так, без гонорара, во имя Пушкина.
В юности я, как и большинство россиянок моего поколения, совершенно не интересовалась ни официальной партийно-правительственной пропагандой, ни общественными науками, её освещавшими.
С подружкой Дифой мы тихо мечтали: нам бы шмоточек. Юные голову кружил неведомый доселе «допамин». Мы жили и дышали «духами и туманами», увлекаясь
джазом, музыкой, заграничными кинофильмами и концертами. Она рисовала и мечтала стать модельером, а я писала стихи:
И лунка на груди её
В костюме алом
Ребят вгоняла в забытьё
И в дрожь вгоняла...
По легкомысленности девичьего естества нам была понятнее любовная лирика:
«В венки из фиалок, - святая Сапфо...»
«... Был мягок шёлк её волос
и завивался точно хмель,
Она была душистей роз -
Та, что постлала мне постель...»
Или совершенно незабываемое:
«... Её фарфоровое тело
Манит неясной белизной,
Как лепесток сирени белой
Под умирающей луной...»
И вот теперь в зале открывающегося музея стоял и смотрел на меня умным, проницательным взглядом наш «свадебный генерал» – один из лучших, а, вполне возможно, и самый лучший поэт советской эпохи Александр Межиров. Публики собралось много, всем хотелось выступить. Талантливая Елена Строганова вдохновенно прочла «Графа Нулина», звучала музыка, пели песни и романсы. Напористый, манипулятивный и амбициозный М. Митник все заранее предусмотрел. В январе 97-го года я договорилась с директором академии им. Петра Великого Николаем Смирновым о предоставлении нам бесплатного помещения и отремонтировала его, профинансировав полностью ремонт, оборудование и церемонию открытия музея.
После чтения своих стихов А.П. Межиров подошел ко мне и попросил проводить его немного покурить. Мы стояли перед входом в здание академии, поэт курил и улыбался, глядя на меня, а я смотрела на него во все глаза. Заметив на моем лице смесь восхищения и любопытства (к тому времени я уже прочла многие его сборники и знала о присуждении ему Государственной премии), он мягко сказал: «Я удивляюсь, как и где удалось Марку заполучить в директора музея Пушкина мало того, что красавицу и энергичного организатора, но ещё и талантливого поэта».
Этот невысокий, но спортивного телосложения, крепкий широкоплечий человек умел расположить к себе собеседника.
Великий мастер навсегда покорил моё сердце, и с этого момента завязалась наша многолетняя дружба.
Александр Петрович был невероятно образованным человеком, с огромным кругозором и блестящей памятью.
Он жил в Портленде, так как климат Орегона подходил ему больше всего по состоянию здоровья.
Он читал мне свои и чужие стихи, рассказывал о семье, о первом знакомстве со своей будущей супругой – красавицей Лелей, о своей жизни в Союзе и зарубежом, о путешествиях, знакомых знаменитостях.
Он говорил о себе и хорошо, и плохо, ничего не стесняясь и, судя по всему, ничего не приукрашивая. Рассказывал и о пьянстве, и о карточной игре, и очень много интересного о Е. Евтушенко.
А. Межиров по-прежнему нежно любил свою жену и ревновал её, любил и гордился дочерью Зоей, внучкой и правнучками.
Иногда, пользуясь моментом, он мягко журил меня за ссору с Митником и предлагал поспособствовать примирению во имя Пушкина (хотя не я была инициатором этой ссоры).
Часто раскаивался, сожалею о некогда написанных им стихах.
И читал новые:
Что ж ты плачешь
старая развалина,
Где она, священная твоя
Вера в революцию и Сталина,
В классовую сущность бытия...»
А ведь он раньше вообще во всё это искренне верил: добровольцем на фронт без веры не пойдёшь!
И это совершеннейшая неправда, когда говорят и пишут о Межирове,что он был только поэт-фронтовик.
Маэстро был великий, мудрый и многоплановый Мастер, профессионально переводил с грузинского и литовского языков, его тонкая, резная, философски утончённая любовная лирика ранит душу. Поэт писал замечательные стихи на разные темы, и рифма его была чиста и совершенна, как сам СВЕТ. Это был поэт волею Б-ей.
22 мая сего года великая и грешная душа Александра Петровича Межирова, исполнив всё предначертанное ей судьбой, навсегда оставила наш бренный мир.
А нам с вамиМастер оставил свое последнее завещание:
Всё то, о чем прошу,
Осуществимо,
Прошу, во-первых, не оповещать
О том,
Что умер я,
И струйкой дыма,
И горсткой пепла
Возвращаюсь вспять.
Прошу людей об этом,
А не Бога,
Не веря в смерть
И не страшась огня,
От пошлости гражданской
Некролога
И панихиды уберечь меня.
Когда я стану
Тонкой струйкой дыма
И горсткой пепла,
Вспомните,
Что мной
Ваганьковское кладбище любимо,
Друзья окружены его стеной.
А если там уже не будет места,
В каком лежать
Кладбищенском саду -
Мне все равно.
Не выражу протеста
И тяжбы никакой не заведу.
Мне чужды упованья на бессмертие,
Равно как вера в смерть, и потому
Всю процедуру похорон доверьте
Моей семье. И больше никому.
Надин Лиллиан Глинская
Стихотворение «Мы облетаем как листва», посвящённое памяти А.П. Межирова, выставлено мною (В. О.)с согласия директора музея А.С. Пушкина в США г-жи Надин Лиллиан Глинской.
Мы облетаем как листва,
Что на ветру оцепенела,
Роняя слёзы и слова
Беспомощных души и тела.
И бесполезно тосковать
И пережитое ничтожно,
Мы облетаем, как листва, -
Неумолимо, непреложно.
И ясный ум, и острый взгляд,
И речь, затейливо пустая, -
Мы облетаем невпопад
Стихи забытые читая.
Ещё зелёная трава
В осенней изморози стылой, -
Мы облетаем как листва,
Что землю золотом покрыла.
И жизнь бесхитростно проста -
Единый стон в сердца вплетая:
Взамен опавшего листа
Пробьётся поросль
Молодая...
Надин Лиллиан Глинская
Владимир Орныш-Полонский 18.02.2019 00:52 • Заявить о нарушении
Владимир Орныш-Полонский
В субботу 22 сентября в библиотеке Нью-Йорка Kings Bay Library прошёл вечер памяти посвящённый поэту Александру Межирову (26 сентября 1923 г. Москва - 22 мая 2009 г. Нью-Йорк).
Вечер открыла директор библиотеки Лиана Алавердова. Она рассказала о выдающемся русском поэте, наставнике нескольких поэтических поколений.
Затем слово получили те, кто лично знал Александра Петровича. Среди выступавших были поэты Илья Журбинский и Михаил Этельзон, журналист Виталий Орлов, известный пианист и певец Александр Избицер и другие.
Когда дошла моя очередь, я вкратце рассказал о своем знакомстве с поэтом, Лауреатом Сталинской премии 1949 года за поэму «Коммунисты вперёд», которое произошло 20 апреля 1997г. на открытие первого в Америке музея А. С. Пушкина и продолжалось почти до самой его кончины в мае 2009 г. Я с удовольствием слушал его увлекательные повествования о разных событиях в жизни Поэта и в частности, мне запомнился его рассказ о знакомстве с будущей женой Еленой Афанасьевной, которую он очень любил. Когда они познакомились, она была невестой личного шофёра министра МВД всемогущего Лаврентия Берия. И все друзья предупреждали поэта, что его влюблённость может закончиться тюрьмой. Но это не испугало Межирова и их знакомство переросло в счастливую семейную жизнь до самой его смерти в мае 2009 г. Когда я спросил Александра Петровича, не боялся ли он попасть за решётку, он сказал, что наверно Лаврентию Берии нравились его стихи и поэтому его не посадили.
В конце своего выступления я прочитал собравшимся главу из книги «Как создавался музей А. С. Пушкина в США» посвященную Александру Межирову основателем и директором первого Пушкинского музея в Америке поэтессой Надин Лиллиан Глинской.
Александр Петрович и Надин Лиллиан сразу нашли общий язык и в течении многих лет знакомства проводили много времени в беседах на всевозможные литературные, философские и другие, интересные им обоим, темы.
Эта глава была опубликована вместо некролога после кончины А.П. Межирова в июне 2009 г. в нью-йоркском еженедельнике «Форум».
Привожу её полностью:
Я познакомилась с Александром Петровичем Межировым 20 апреля 1997 г. на открытии музея А.С. Пушкина в Нью-Йорке. Незадолго до этой даты Марк Митник сказал: «Евтушенко не придёт – отказался, позвонил, что не сможет. А нам позарез необходим кто-то из знаменитостей. Позвоню-ка я Межирову, может, он согласится».
И Межиров нас спас - добрый и честный, он пришел просто так, без гонорара, во имя Пушкина.
В юности я, как и большинство россиянок моего поколения, совершенно не интересовалась ни официальной партийно-правительственной пропагандой, ни общественными науками, её освещавшими.
С подружкой Дифой мы тихо мечтали: нам бы шмоточек. Юные голову кружил неведомый доселе «допамин». Мы жили и дышали «духами и туманами», увлекаясь
джазом, музыкой, заграничными кинофильмами и концертами. Она рисовала и мечтала стать модельером, а я писала стихи:
И лунка на груди её
В костюме алом
Ребят вгоняла в забытьё
И в дрожь вгоняла...
По легкомысленности девичьего естества нам была понятнее любовная лирика:
«В венки из фиалок, - святая Сапфо...»
«... Был мягок шёлк её волос
и завивался точно хмель,
Она была душистей роз -
Та, что постлала мне постель...»
Или совершенно незабываемое:
«... Её фарфоровое тело
Манит неясной белизной,
Как лепесток сирени белой
Под умирающей луной...»
И вот теперь в зале открывающегося музея стоял и смотрел на меня умным, проницательным взглядом наш «свадебный генерал» – один из лучших, а, вполне возможно, и самый лучший поэт советской эпохи Александр Межиров. Публики собралось много, всем хотелось выступить. Талантливая Елена Строганова вдохновенно прочла «Графа Нулина», звучала музыка, пели песни и романсы. Напористый, манипулятивный и амбициозный М. Митник все заранее предусмотрел. В январе 97-го года я договорилась с директором академии им. Петра Великого Николаем Смирновым о предоставлении нам бесплатного помещения и отремонтировала его, профинансировав полностью ремонт, оборудование и церемонию открытия музея.
После чтения своих стихов А.П. Межиров подошел ко мне и попросил проводить его немного покурить. Мы стояли перед входом в здание академии, поэт курил и улыбался, глядя на меня, а я смотрела на него во все глаза. Заметив на моем лице смесь восхищения и любопытства (к тому времени я уже прочла многие его сборники и знала о присуждении ему Государственной премии), он мягко сказал: «Я удивляюсь, как и где удалось Марку заполучить в директора музея Пушкина мало того, что красавицу и энергичного организатора, но ещё и талантливого поэта».
Этот невысокий, но спортивного телосложения, крепкий широкоплечий человек умел расположить к себе собеседника.
Великий мастер навсегда покорил моё сердце, и с этого момента завязалась наша многолетняя дружба.
Александр Петрович был невероятно образованным человеком, с огромным кругозором и блестящей памятью.
Он жил в Портленде, так как климат Орегона подходил ему больше всего по состоянию здоровья.
Он читал мне свои и чужие стихи, рассказывал о семье, о первом знакомстве со своей будущей супругой – красавицей Лелей, о своей жизни в Союзе и зарубежом, о путешествиях, знакомых знаменитостях.
Он говорил о себе и хорошо, и плохо, ничего не стесняясь и, судя по всему, ничего не приукрашивая. Рассказывал и о пьянстве, и о карточной игре, и очень много интересного о Е. Евтушенко.
А. Межиров по-прежнему нежно любил свою жену и ревновал её, любил и гордился дочерью Зоей, внучкой и правнучками.
Иногда, пользуясь моментом, он мягко журил меня за ссору с Митником и предлагал поспособствовать примирению во имя Пушкина (хотя не я была инициатором этой ссоры).
Часто раскаивался, сожалею о некогда написанных им стихах.
И читал новые:
Что ж ты плачешь
старая развалина,
Где она, священная твоя
Вера в революцию и Сталина,
В классовую сущность бытия...»
А ведь он раньше вообще во всё это искренне верил: добровольцем на фронт без веры не пойдёшь!
И это совершеннейшая неправда, когда говорят и пишут о Межирове,что он был только поэт-фронтовик.
Маэстро был великий, мудрый и многоплановый Мастер, профессионально переводил с грузинского и литовского языков, его тонкая, резная, философски утончённая любовная лирика ранит душу. Поэт писал замечательные стихи на разные темы, и рифма его была чиста и совершенна, как сам СВЕТ. Это был поэт волею Б-ей.
22 мая сего года великая и грешная душа Александра Петровича Межирова, исполнив всё предначертанное ей судьбой, навсегда оставила наш бренный мир.
А нам с вамиМастер оставил свое последнее завещание:
Всё то, о чем прошу,
Осуществимо,
Прошу, во-первых, не оповещать
О том,
Что умер я,
И струйкой дыма,
И горсткой пепла
Возвращаюсь вспять.
Прошу людей об этом,
А не Бога,
Не веря в смерть
И не страшась огня,
От пошлости гражданской
Некролога
И панихиды уберечь меня.
Когда я стану
Тонкой струйкой дыма
И горсткой пепла,
Вспомните,
Что мной
Ваганьковское кладбище любимо,
Друзья окружены его стеной.
А если там уже не будет места,
В каком лежать
Кладбищенском саду -
Мне все равно.
Не выражу протеста
И тяжбы никакой не заведу.
Мне чужды упованья на бессмертие,
Равно как вера в смерть, и потому
Всю процедуру похорон доверьте
Моей семье. И больше никому.
Надин Лиллиан Глинская
Стихотворение «Мы облетаем как листва», посвящённое памяти А.П. Межирова, выставлено мною (В. О.)с согласия директора музея А.С. Пушкина в США г-жи Надин Лиллиан Глинской.
Мы облетаем как листва,
Что на ветру оцепенела,
Роняя слёзы и слова
Беспомощных души и тела.
И бесполезно тосковать
И пережитое ничтожно,
Мы облетаем, как листва, -
Неумолимо, непреложно.
И ясный ум, и острый взгляд,
И речь, затейливо пустая, -
Мы облетаем невпопад
Стихи забытые читая.
Ещё зелёная трава
В осенней изморози стылой, -
Мы облетаем как листва,
Что землю золотом покрыла.
И жизнь бесхитростно проста -
Единый стон в сердца вплетая:
Взамен опавшего листа
Пробьётся поросль
Молодая...
Надин Лиллиан Глинская
Владимир Орныш-Полонский 18.02.2019 00:52 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.