Ночное. Безотцовщина

Привели коней с работы,
удила стоят, жуют.
Знают, новые заботы   
их в закатный вечер ждут.

А потом, почти свобода,
прочь хомут и прочь дугу;
пей водицу возле брода,
хрумкай травку на лугу.

–Поскорей бы оседлали   
драчуны на двух ногах.
Вот тогда бы поскакали
в клеверище на лугах.

Наконец–то, вперегонки
жеребцы и кобылёнки.
Эй, с хребтины не свались
хоть за гриву, но держись.

Ведь монгольский молодняк
прытче местных доходяг.
Лишь полощутся рубахи,
как застиранные стяги.

На лугу, коней стреножив,
отпустили их пастись,
всю округу растревожив.
Кулички, стремясь спастись,

улетели с громким писком,-
уж соседство очень близко,
с посетителями  луга,–
голосят на всю округу.

И чирки в полёте низком
берегов искать неблизких
или заводи прибрежной,
для ночлега понадежней.

Сушь, валежник и сучки,
берестяные клочки.
Всё собрали для костра.
Есть кресало, трут, искра.

В затухающий денек
разгорелся огонёк.
А потом костёр трескучий,
разогнавший мошек тучи.

Испекли в золе картошку.
Улеглись вокруг костра.
Брали соли понемножку.
Можно есть хоть до утра.

Ужин съели,  закурили
доморощенный табак.
Между делом обсудили
где, на что клюёт чебак.

Стали спорить, обсуждать
как, во что будут играть.
Не прошла «стальная жопа»,
потому что боль жестока.

И к тому ж страдают яйца.
(Есть, знакомые страдальцы).
Бой верхом, опять упёрлись,
на хребтах зады натёрлись,

не ходить и не стоять.
Так во что тогда играть?
Лишь прыжки через костёр.
Тем, кто зад себе не стёр.

Мало прыгающих было,
но и этого хватило,
брюки, брови,  опалить.
Мамам есть за что корить.

Между тем проснулись звёзды.
Филин ухнул за рекой.
И глаза от дыма слёзны.
Не пора ли на покой.

Вкруг костра угомонились
перед сном послушать тех,
кто поступками гордились,–
испытали больше всех.

Левка «Бес» и Мишка «Лис»,
каждый на руку не чист.
Вместе тайно убегали,
на войну. Отцов искали.

И «Олень» сбегал из дома.
И бродяжничал, и жил
в скитах, бандах, в норах, схронах.
Все болезни там нажил.

Обнаружили, поймали,
отскоблили, обкорнали.
Снова думают "смотаться".
Планы есть, куда податься.

Миша «Боча» – в «ремеслухе»,
в карантине от желтухи.
В самоволке был в «ночном»
и пришёл туда пешком.

Витька, Вовка – два «Налима»,
неразлучных побратима,
мыли золото в тайге,
в безымянном ручейке…

Юрко, смирный , как телок
и частушек сочинитель,
взяв картошек котелок,
стал на фронт тропы торитель.

Но расспросы не клеились.
Звёзды на небе роились,
что кружилась голова,
как от ветра полова.

Видя звёздную пыльцу,
невозможно огольцу
и представить Прорву Мира.
Чу, в выси играет Лира.
Может блазнится, греза?
Закрываются глаза.