Вот зря говорят, что все ранние браки обречены на
Вторая беременность изначально не задалась. Плохие анализы, риск прерывания, я постоянно лежала на сохранении, а в тридцать недель у нашего будущего малыша на УЗИ разглядели патологии в развитии. Упущу конкретику, мне тяжело об этом вспоминать. Я плакала, но отказывать от ребёнка не собиралась, надеясь, что после родов ничего не подтвердится, но чуда не произошло. Мой мальчик родился с серьёзными отклонениями, которые были гораздо сложнее предполагаемых. Мы навещали сына в реанимации два месяца, а потом его не стало. Безумно тяжело было у нас с Андреем на душе из-за такой утраты.
О попытках родить ещё одного ребёнка мы больше не думали вообще. Но дикое желание воспитать ещё одного маленького человека привело нас к мысли об усыновлении. Правда, шли мы к этому решению ещё шесть с половиной лет. Получив долгожданное разрешение, мы с Андреем поспешили в детский дом. Нам нужен был непременно мальчик, желательно того возраста, какой был бы сейчас у нашего сына, примерно шесть-семь лет. Об этом мы и сообщили директору детдома. Задумавшись, руководитель детских судеб подошёл к шкафу с личными делами воспитанников и достал одно из них. Среди официальных бумаг лежал помятый листочек в клеточку, где неуверенным почерком первоклассника было написано что-то.
— Может быть Вас заинтересует вот эта ранимая натура? Не все дети так сильно переживают одиночество, а вот этот мальчик действительно страдает… Мы стали читать письмо, адресованное маме:
«Мама, мамочка, у меня уже нет больше сил ждать тебя. Я каждый день смотрю в окно и жду, когда же ты придёшь. Мне не нужны никакие игрушки, я хочу домой. Зачем ты родила меня, мама, если я тебе не нужен?»
Свидетельство о публикации №119020510971