Оружейники IV Универсальный Пистольеро. 21. 12

        Раз в год стреляет незаряженное ружье, а ты,
        начинена энергией конденсированной любви
        от кончиков вороненных волос
        до кровавых мушек ногтей на мизинцах стройных стволов твоих ног.
        Как ты там? Как твой завсегдашний стрелок?
        Hашел ли где у тебя спусковой крючок?
        Говорила, в последний раз он даже был близок
        к тому, чтобы произвести сигнальный, окрашеный радугой, выстрел.
        Можно поздравить? Сегодня он смог?
        А я по щербатым ступеням дней
        спускаюсь все ниже, да-да, представь
        недавно чуть не собрался стрелять
        из "мелкашки".
        Hамедни по македонски стрелял,
        с двух рук, представь, они были близняшки-двойняшки -
        одного года выпуска, почти одного калибра.
        Одна из них была поэтессой - все кричала "стреляй из меня верлибром",
        в результате ощущение ритма совсем потерял,
        думал буду с позором с рубежа огневого изгнан -
        вот он без наушников стрельбы урок,
        но глушители кончились, а с незнакомым оружием,
        ты же знаешь, я без них не стрелок.
        Как там твой боевой механизм? Все пружины на месте?
        Hеужели по прежнему больно в процессе выброса траченных гильз?
        Эррозия твоего бойка прекратилась
        после зачистки наждачкой, или ржа продолжает тебя грызть,
        а пятнышко все еще продолжает расти?
        Впрочем, прости, я тебя подъебываю
        (за "подъебываю" тоже прости).
        Знаешь, все оружие с которым я после тебя имел дело,
        заботилось только о состоянии кобуры.
        Им, гагаринам, недоступно живущее в нас умение просто стрелять,
        стрелять ради крика свободного ствол покидающей пули,
        и эха в углах уютного тира-квартиры - протяжное "...ах",
        стрелять ради чувства отдачи взаимной
        бьющего, бьющегося в позвонках, висках, кулаках.

        Когда телефонное "бизи" один к одному
        к пульсу медузы фасованной в целлофан груди,
        я боюсь мимоходом вернуться туда,
        где со дна
        черепахами дохлыми всплывают на свет корабли
        с парусами отбеленными в слезах и крови,
        где на сердце любимого как на мозоль наступает ассоль,
        где смысл жизни - в прожитых вместе моментах,
        где любовь измеряется в тротиловых эквивалентах,
        я боюсь обернуться, столбом соляным обернуться,
        и оставшись, коснуться виском затвердевшей воронки губы.