Парень хороший

               
                1
 В нашем современном мире бытует несправедливое мнение о политике великодержавного шовинизма в период правления Коммунистической партии.  Мнение это настойчиво и длительное время навязывалось новыми политическими силами российскому народу после развала Союза. Будто бы социалистический строй позволял русскому народу и его государственной власти уничижительно относиться к остальным народам России.
              Откровенная ложь была направлена на обострение и разрыв дружеских отношений между нашими народами. «Разделяй и властвуй» - такова была новая национальная политика марионеточного правительства Ельцинской антинародной и антироссийской группировки.
              А в советские времена было все по другому. Народ жил дружно – это подтвердит последнее поколение советских людей и об этом одна не выдуманная простая история, произошедшая в крупном лесопромышленном хозяйстве многонациональной Башкирской автономии.
              Село Инзер расположено в горах Южного Урала между хребтами Зильмердак и Белягуш на слиянии двух горных рек Большого и Малого Инзера. Неповторимая природная красота края радует души тех, кто посещает эти места. Даже видавших многие виды природных красот, созерцая эти места, восхищенно восклицают: «Это вторая Швейцария!»
              Скалистые горные хребты и вершины покрыты девственной тайгой. Хвойные  породы деревьев значительно преобладают над широколиственными. Тут и там высоко в небо упираются острыми верхушками ели и пихты. Стройные сосны с зелеными хвойными лапами только на макушках повсеместно блестят золотом своих толстых стволов. Кондовый лес. Так его называют местные жители. Древесина такого леса плотная и прочная с малым количеством сучков. Избы, срубленные из кондовой сосны, выросшей на сухом месте, могут стоять столетиями.
             Пологий склон большого скалистого утеса, стоящего посередине села, покрыт лесом из кондовой спелой сосны. Изумрудная сочная зелень ярким ковром выстилает подножие и склоны этого утеса. Воздух чистый. Вид потрясающий. «Гора любви» – так называет этот утес местная молодежь, посещающая его склоны. С таким названием трудно не согласиться. Чтобы забраться на утес придется изрядно попотеть. Зато с утеса открывается очаровательная панорама на старинное село, на хрусталь двух горных рек сливающих воедино свои чистые потоки, на высокие горные хребты, на недавно построенную железнодорожную станцию, на крепкий  железнодорожный мост из сборного железобетона, соединяющий каменные берега Малого Инзера.
                Яков Петрович и его жена Наталья Ильинична в это горное село катились на электричке от Карламана по новой железной дороге, построенной комсомольцами в семидесятые годы. Сегодня поездки в эту таежную глухомань стали более доступными. А прежде приходилось давать круголя через Оренбург до Белорецка и, только, потом тащиться до Инзера в маленьком вагончике по изматывающей нутро и душу узкой колее. Не всегда, но, можно было сюда добраться и таежным транспортом – самолетом Ан-2. метко прозванного народом в хрущевские времена «кукурузником».
                Сын, Валерий уже давно живет в Инзере. Семья у него небольшая: жена, Лидия, да два сына. Старшему - Сереже идет седьмой год. Младший сын  родился прошлой осенью. Родители дали ему имя Александр. Дедушка с бабушкой ехали, предвкушая встречу с семьей сына и знакомство с маленьким внуком
                Жизнь Якова Петровича протекала в нелегкое время. Родился он в крестьянской семье перед революцией. Октябрьская социалистическая революция дала ему право и возможность получить начальное образование, которое позволило перед службой в рядах Красной Армии поработать учителем физкультуры в школе. В период работы учителем в восемнадцатилетнем возрасте женился на Наталье Ильиничне, которая с ним делила все тяготы жизни и вырастила пятерых детей.
По призыву на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию Якова Петровича направили в артиллерийское училище города Ленинграда. Здесь он выучился на топогеодезиста-вычислителя артиллерийских подразделений. Служил в Ленинградском военном округе и воевал на Финской войне в разведывательном взводе. Во время боевых действий Яков Петрович пострадал от сильных морозов. С отмороженными нижними конечностями попал в госпиталь. Врачи хотели произвести их ампутацию, но Яков Петрович сказал: «Не дам». И был прав.  Один из хирургов взялся  за  лечение и сделал все-таки невозможное. Яков Петрович встал на ноги, и сегодня вспоминает военного хирурга с большой благодарностью.
          После госпиталя и конца боевых действий в мае 1940 года Яков Петрович  на своих ногах вернулся на родину в Мелеуз. Но мирная гражданская жизнь длилась не долго. Снова грянула война. Теперь - Великая Отечественная.
         Стремительное наступление превосходящих сил фашисткой Германии  по всему фронту сулило им быструю победу. Гитлер планировал до наступления холодов взять с боями столицу нашей Родины Москву. Но он просчитался.   Упорное сопротивление  Красной  Армии   нарастало  с  каждым  километром  приближения фронта к нашей столице. А на подступах к Москве и вовсе встало  благодаря героическому упорству и стойкости Советского Народа, даже в неимоверных условиях. В таких адских условиях и оказался Яков Петрович во время окружения под Вязьмой. В кольце на Богородицком поле оказалось пять армий, в их числе и 89-ая стрелковая дивизия где он воевал. Четыреста тысяч красноармейцев погибло в этой бездушной кутерьме, а, шестьсот тысяч разрозненными группировками попадали в плен. Попытки прорвать кольцо большинства групп, с голодающими красноармейцами, без боеприпасов, вырваться из окружения по вяземским вонючим болотам были обречены на провал. Но, это сопротивление имело огромное победоносное значение. Двадцать восемь лучших дивизий группы «центр» вермахта были вынуждены долго держать в своих руках Вяземские «клещи» и не участвовать в битвах на подступах к Москве. За две недели неравного Вяземского противостояния, ценой больших потерь оставленных в котле красноармейцев, вновь назначенный Сталиным командующий западным фронтом маршал Жуков, успел создать мощный оборонительный рубеж на Можайском направлении, который достойно сдерживал рвущиеся к Москве вражеские силы. В Вяземском котле и варился Яков Петрович,а после пленения почти месяц находился в известном нечеловеческой жестокостью Вяземском лагере смерти. Затем успешный побег при пересылке к Могилёву. Тяжёлая болезнь на оккупированной территории. Снова пленение и пересылка в лагерь военнопленных под Ротенбург. 
           Освободили Якова Петровича из лагеря в  апреле 1945 года наши союзники - английские войска, которые и передали его советскому командованию. В Германии он прошел фильтрационную проверку. "Компрометирующих фактов не обнаружено" – такова короткая формулировка в военной биографии Якова Петровича. А, за ней не только пытки и изнуряющий голод в немецких лагерях, но и допросы с пристрастием в фильтрационном лагере. После проверки был направлен на работы по восстановлению разрушенного Сталинграда. За два года добросовестных работ освоил ряд строительных специальностей: каменщика,  печника, плотника.   
В  Сталинграде  Якову Петровичу, как хорошему специалисту,  предлагали  получить  квартиру, вызвать жену с двумя детьми  и  остаться там жить и работать. Но он выбрал возвращение на родину.
             Вернувшемуся домой, Якову Петровичу и жене Натальи Ильиничне было не до отдыха. Семья, состоящая вначале из четырех человек, но быстро возросшая до семи, жила бедно. После войны бедно жил весь советский народ, вкладывающий без ропота, все силы и средства в восстановление разрушенного войной народного хозяйства. Яков Петрович работал каменщиком на строительстве завода железобетонных конструкций. Шесть тяжелых восьмичасовых рабочих дня в неделю на стройке и при этом мизерная заработная плата не давали Якову Петровичу покоя, а золотые руки привлекали заказчиков, которые просили качественно выполнить ту или иную работу. Обычно, летом его просили переложить дымящие и негреющие печки и голландки. Зимой свалять красивые и теплые валенки. Умение валять валенки передалось по наследству от отца Петра. Дополнительный приработок к основному заработку и большое приусадебное хозяйство позволяли семье в те трудные годы сводить концы с концами.
             Яков Петрович среднего роста. В молодые годы был строен, широкоплеч, мускулист и силен. С возрастом немножко располнел но, по прежнему ещё подвижен и бодр. Голова покрыта короткими седыми волнистыми волосами, подстриженными под бокс. Уши, почти вплотную прижаты к ней.  Лицо овальное прямого профиля расширенное в области скул. Подбородок прямой  немного расплывчатый.  Нос так же прямой с чуть вздернутым кончиком и широкими ноздрями. Губы толстоватые готовые расплыться в широкой добродушной улыбке. Брови прямые, глаза светло голубые, среднего размера с прямым оценивающим взором.
             Несмотря на нелегкую судьбу и тяжело прожитые годы, характер у Якова Петровича остался покладистым и даже добрым. Друзья и товарищи относятся к нему с большим уважением и всегда прислушиваются к его мнению. А, Яков Петрович, зная об этом, не ставит свое мнение выше мнений своих товарищей, поэтому он легко становится душой всякого коллектива, в котором находится. Мудрость принимаемых решений, острота мышления и знание всех перипетий нелегкой жизни – те человеческие качества, которые всегда выдвигали его в лидеры. Поэтому в работе Яков Петрович был не только хорошим специалистом, но и руководителем звеньев, в которых работал. В семье он был единственным кормильцем и жена, Наталья Ильинична с любовью и с уважением лелеяла его. 
          Наталья Ильинична на полгода старше Якова Петровича. Родилась в семье интеллигентного и грамотного крестьянина. Отец - Илья Максимович в годы Гражданской войны и становления советской власти, как знающий грамоту, был избран председателем Мелеузовского сельского совета. При временном захвате  власти в селе белогвардейцами, был арестован с группой единомышленников и подвергся жестоким пыткам и издевательству. От расстрела спас родственник, работающий главным врачом в местной больнице. Но, здоровье было сильно подорвано, и жизнь в теле отца постепенно угасала.
          Наталья Ильинична, воспитанная на проповедях отца, который часто читал библию и предсказания мыслителей типа Нострадамуса, не получила даже начального образования. Была не набожной, но благочестивой. Замуж за Якова Петровича вышла в восемнадцать лет. Долгие и тяжелые военные годы работала в колхозе, растила и кормила дочь Анну и сына Валерия, который родился в начале войны. Жили впроголодь. Даже хлеба не хватало. Зато была своя корова. Трудно было одной ее держать, но без коровы вряд ли выжили. Слава богу, здоровья и сил хватило.          
          Наталья Ильинична тоже среднего роста, Даже на седьмом десятке жизни еще стройна и красива. Седина, чуть тронувшая длинные черные волосы, придавала им голубоватый оттенок. Повседневная прическа красивых длинных волос заключалась в тщательном их расчесывании, плетении косы, закручивании ее в завитушку и пришпиливании на затылке. Профиль лица у Натальи Ильиничны прямой. Лоб широкий обнаженный. Нос узкий и небольшой, а губы средней толщины, почти всегда прижатые к белым и ровным зубам. Глаза карие широко открытые и добрые. Вместе с добротой и заботливостью в характере Натальи Ильиничны имелись и такие черты как требовательность, строгость, неподкупность и отходчивость.  Все эти черты характера помогли ей успешно выкормить, сберечь, поставить на ноги и воспитать пятерых детей. За это и награждена она «Медалью материнства» второй степени.
                Как быстро пролетело время! Дети все выросли, выучились, создали свои семьи. У всех свои квартиры.  Советская  власть,  насколько  могла, обеспечивала  жильем  всех работающих. Четыре молодых семьи живет в Мелеузе. А вот семья Валерия живет в Инзере. Так уж получилось. Окончив лесотехнический техникум, он как молодой специалист попал по распределению на работу в леспромхозы Белорецкого района, где закрепился, создал свою семью и живет совсем неплохо.
                2   
               От Карламана в сторону Инзера Яков Петрович и Наталья Ильинична ехали  на электричке. Сидячий вагон был полупустым. В тамбуре курила и шумно обсуждала какую-то тему молодежь. Бессонная ночь, проведенная в общем многолюдном и душном вагоне в пути до Карламана, давала о себе знать. Усталость клонила голову. Тихий ход и частые остановки поезда немного раздражали.
       - Смотрика, Яш, - очнувшись, заговорила Наталья Ильинична, -  подъезжаем к высоким горам. И лес здесь уже с большими деревьями. Какая-то речка течет?
       - Это Инзер, - глядя в окно, сказал Яков Петрович. - Теперь весь остальной путь до села пойдет в горах. И лес будет густой, высокий и темный. Подъезжаем к какой-то станции.
         Электричка замедлила ход и остановилась.
       - Равтау. – объявил голос машиниста. – Осторожно! Двери открываются.
Двери с шумом открылись. В вагон зашел мужчина с косой. Лезвие было обмотано   толстой тряпицей. Проходить не стал. Поздоровался кивком головы и присел около дверей тамбура. Видно скоро выйдет. Сенокосная пора.
       - Равтау. – повторил Яков Петрович – Смотри, Наташ, чего понастроили. Это сколько же людей работало на этой комсомольской стройке.
       - Да!- восхищенно подтвердила жена.
       - Осторожно! Двери закрываются. - Опять объявил голос машиниста. – Следующая остановка  шестидесятый километр.
       На шестидесятом километре в вагон никто не зашел и никто из него не вышел.
        -По видимому, здесь есть какое-то поселение, но не большое. – вслух думал Яков Петрович, выглядывая в окно.
         Железная дорога, петлявшая по мостам с берега на берег Инзера,  подтянулась к горам и, вдруг, вошла в туннель, В вагонах загорелся свет. Гул и темнота тоннеля немного испугали Наталью Ильиничну. Отпрянув от окна, она спросила у мужа:
        - Что это?
        - Под землей едем – догадавшись, сказал Яков Петрович.– Тоннель пробили.
        - Как под землей? – еще не понимая, спросила Наталья Ильинична.
        - А так. Прорубили в горе дыру и проложили рельсы.
      Тут поезд вынырнул из-под земли на поляну.
        - Видишь, какие вокруг горы? – ткнул пальцем в окно Яков Петрович.
Успокоившись, Наталья Ильинична снова прильнула к стеклу.
Прозрачная вода реки, солнечные блики перекатов, огромные валуны по берегам, гладкие камни, отшлифованные горными потоками воды, скалистые горы, обросшие высокими вечнозелеными деревьями, цветочные луга и прозрачное голубое небо: все это в своем разнообразии открывали виды один другого краше.   
         - Красота-то, какая! Будто неземная! – наглядевшись в окно, и повернувшись лицом к Якову Петровичу сказала Наталья Ильинична.      
         - Наоборот, это настоящая земная красота. - Возразил ей муж.
         - Смотри! Туристы на лодках плывут.
   По тихому небольшому плесу на четырех байдарках-двойках, ритмично работая веслами, сплавлялась  небольшая туристическая группа.
          -Завидую этим туристам. – Сказал Яков Петрович. - С детства мечтал сплавиться на плоту с верховья реки Белой. Друзья сплавлялись от Бурзяна до Сыртланово. Они описывали красоты подобные тем, которые мы сейчас наблюдаем.
         - В тебя пошли наши сыновья Юра и Толя. Они-то с малых лет сплавляются по рекам. Помнишь, как целую неделю ловил четырнадцатилетних мальчишек директор школы Викторин Сергеевич на школьном грузовике? И только около Мелеуза поймал. После двенадцати дней похода! 
        Немного задумчиво помолчав, и, сочувствующе поглядев в глаза мужа, Наталья Ильинична добавила:
          -Выходит, чего не смог сделать ты - сделали твои сыновья.
         - Выходит так.  Время было такое. Война. Не до отдыха было. Это сегодня времена мирные. Сегодня можно и поплавать. 
          Так за разговорами и любованием красотами природы к полудню Яков Петрович и Наталья Ильинична прибыли на станцию Инзер. На платформе их встретил сын Валерий, который был предупрежден по телефону об их поездке.  Встреча проходила в русском формате. Горячо по обнимались. Расцеловались. Наталья Ильинична даже всплакнула на радостях.
         Затем произвели небольшую экскурсию по зданию железнодорожного вокзала. Сын показал просторный зал ожидания с актуальными художественными росписями на стенах и большими стеклянными витражами. А потом сели на мотоцикл «Урал» и поехали по дороге, ведущей через пригорок к дому Валерия.
                3
         Рубленый из добротной сосны одноэтажный двухквартирный жилой дом находится рядом с  «Горой любви», напротив ее скалистого утеса. В леспромхозе лес самый дешевый, самый распространенный и самый доступный материал для строительства, поэтому село в основном деревянное. Целый ряд таких типовых домов по улице Матросова построен силами и на средства хозяйства.  Вдоль дома штакетной изгородью пригорожен палисад. Вход во двор закрыт высоким забором из добротной обрезной сосновой доски с надежными тяжелыми распашными воротами, навешенными на кованые металлические навесы и прирезанные вчетверть в толстые дубовые столбы. Над воротами сооружен двухскатный дощатый козырек, защищающий их от атмосферных осадков. Под козырьком хранится весь инвентарь для сенокоса. Рядом с воротами высокая деревянная входная дверь.
                У ворот гостей ждала молодая хозяйка Лидия с двумя детьми. Маленького Сашу держала на руках. А шестилетний Сережа стоял рядом и ждал, когда дедушка с бабушкой сойдут с остановившегося рядом мотоцикла. Дедушке, сидевшим на заднем сиденье, было проще сойти и первым подойти к встречающим.
Бабушке, сидевший в люльке, подал руку и помог выбраться из нее сын Валерий.
               - Здравствуйте! Миленькие Вы мои! Вот и встретились! – со слезами радости заговорила Наталья Ильинична. – Сереженька! Вырос-то как!  Осенью, кажется, в школу пойдешь?
               - Да. – Целуясь и обнимаясь со свекровью, подтвердила Лидия – Школьную форму, портфель и букварь уже купили.
               - А вот еще один внучонок! Маленький, какой! Красивенький, пухленький! Таким же был и маленький Сережа! И глазки голубенькие, как у Сережи. И у дедушки  Яши глазки такие. А личиком Сашенька похож тоже на папу. У Валеры глаза мои. – Продолжая рассматривать младенца, балагурила Наталья Ильинична.
               - Ну? Как жизнь молодая? – присев на корточки, и, подавая конфетку, обратился дедушка к Сереже.
               - Хорошо! – восторженно ответил тот, и смущенно наклонил голову.
               - Значит, скоро пойдешь в школу? – не отставал дед от старшего внука и погладил его по белой стриженой головке. – Ученье - свет.  Учись только на хорошо и отлично. Будешь хорошо учиться?
               - Буду. - Буркнул Сережа.
               - Вот и правильно! Молодец!
               - Пошли в дом. – Пригласила гостей Лидия. – Наверное, устали от дороги? Пообедаем. Попьем чайку и, потом ляжете, отдохнете.
               - И то, правда. Устали. - Согласилась свекровь.
          - Валера. Загоняй мотоцикл в гараж и ставь самовар. - Распорядилась Лидия.               
   Двор застелен толстыми обрезными сосновыми досками. Во дворе против ворот, в пяти метрах  стоит дощатый гараж для мотоцикла. Справа - деревянная рубленая из бревен баня. Слева – невысокое крылечко с односкатным козырьком и парадная дверь в квартиру. За гаражом в сторону дома тянулись деревянные хозяйственные постройки, вся площадь которых разделена на четыре хлева, каждый из которых предназначался тому или иному домашнему животному. В хозяйстве держали: корову с телёнком, поросенка, коз и кур.
               Между правым передним углом гаража и левым тоже передним углом бани встроена решетчатая калитка из узкой обрезной доски. Через нее можно выйти в огород. Второй выход в огород это дверь из хлева коровы. В эту дверь выносится навоз от коровы и овец.  Навоз от кур и поросят выкидывается в открывающееся окно свинарника складывается в отдельный бурт. Существует еще третий выход в огород через дверь погребки. Между погребным помещением и кухней дома стоит холодный склад для дров. Он связывает кухню дома со всем хозяйством системой проходов, дверей и калиток. Таким образом: из дома можно выйти через черный ход на кухне сначала в дровяник, затем в погребное помещение, с погребки, повернув налево, можно попасть в огород, а, повернув направо - в хлев для коровы. Из хлева коровы  налево - опять в огород или направо - во двор, а со двора налево - в огород или баню, направо - через парадную дверь, можно войти опять в дом. Хороший лабиринт для детских шалостей, а для взрослых удобная система ходов, облегчающая решение многих хозяйственных задач.               
          Во дворе, присев на крылечко, Яков Петрович и Наталья Ильинична сняли и аккуратно поставили в сторонку обувь, вошли в сени по ступенькам и прошли в прихожку. Прихожая комната была коридорного типа - узкой, но удлиненной.  Если пройти прямо до ее конца, то попадешь в небольшую горницу. Перед дверью горницы слева дверь в маленькую детскую комнату. Напротив этой двери по правую сторону стоит большая крестьянская печь, совмещенная с голландкой. Перед печью дверной проем на кухню, которая является и столовой. За печью расположена спальная комната для супружеской четы. Вход в нее через проем в перегородке из горницы, около печки. Вот и вся жилая площадь. Далеко не хоромы, но жить можно.
          В прихожей Яков Петрович снял пиджак и повесил его на крючок в гардероб, который был встроен в левую стенку коридора.  Наталья Ильинична сняла с плеч легкую кофточку, повесила ее на спинку стула в столовой, открыла дорожную сумку и пригласила всех для вручения приготовленных загодя подарков.
        - Сережа. Где ты? – Подошедшему внуку бабушка вручила коробку с надписью
         «Подарок первокласснику» - Это тебе. Учись хорошо как папа. А вот и
         сладкий подарок. 
Бабушка достала шоколадную плитку «Аленка» с красивым рисунком девочки на обертке и, поцеловав еще раз Сережу, отдала ему в руки.
        - А это Сашеньке. – Наталья Ильинична подала невестке набор фланелевых ползунков и крохотные пуховые носочки.
        - Спасибо! Большое спасибо, мама! Сережа, а ты сказал бабушке спасибо?
        - Сказал. – Буркнул Сережа.
        - А эту пуховку я сама связала. – Наталья Ильинична подошла к снохе и с любо-вью накинула на ее плечи  теплую шаль из козьего пуха. – Носи на здоровье.
        - Вот это подарок! Большое спасибо, мама.
          В дом вошел Валера. Во дворе он разжег старинный, изготовленный еще в девятнадцатом веке, латунный жаровой самовар. Этот самовар – гордость семьи.
        - Самовар поставил на сосновых шишках. Через полчаса вода закипит. Можно накрывать стол. – доложил Валера.
        - А это тебе, сынок. – Продолжала раздавать подарки Наталья Ильинична. Она достала из сумки и подала сыну связанные за зиму три пары теплых шерстяных носков. – Будет в чем зимой ходить на работу.
        - Спасибо, мам! В таких носках нам уральские морозы будут не страшны.
Молодая хозяйка хлопотала у газовой плиты, разогревая наваристые мясные щи и поджаривая с репчатым луком глазунью из куриных яичек на свином сале. Валера нарезал колечками сорванные с грядки зеленые огурчики. Помыл под краном и выложил на средину стола зелень лука, укропа и петрушки. Достал из теплой духовки вареную рассыпчатую картошку, выложил ее в большую фарфоровую тарелку и поставил ее рядом с зеленью. Ароматы приготавливаемой пищи, витавшие по кухне, щекотали вкусовые рецепторы и нагоняли волчий аппетит проголодавшимся в дороге родителям. 
        - Ну, все! Садимся за стол. – Наливая щи в тарелку, скомандовала Лидия. -  Валера, достань из холодильника бутылочку и нарежь хлеба. Давайте выпьем по рюмашечке за долгожданную встречу и покушаем, чего бог послал.
        - Вижу, бог вас не обижает! – С удовольствием произнес Яков Петрович, усаживаясь за накрытый белой скатертью большой квадратный деревянный стол.
 – Рюмашечка, а может быть и другая, за встречу и знакомство с младшим внуком не помешает.
         Валера налил в пятидесятиграммовые хрустальные рюмочки прибереженной для такого случая посольской водки.
        Отец встал, взял наполненную рюмку и немного помолчав, сказал:
        -Так вот, дорогие мои, назрел животрепещущий тост: «За благополучие в этом доме, за здоровье молодой семьи, за то чтобы все у вас сбывалось! Выпьем!»
         По полной выпили втроем. Наталья Ильинична только пригубила. Все знали, что мать совсем не употребляет спиртное и приняли это как должное.
        - Как в огороде? Все ли растет? – спросила Наталья Ильинична у снохи.
        - Огурцы под пленкой растут хорошо, и плодоносят. Помидоры растут плохо. Утренние холода не дают им нормально  развиваться. Нужно строить теплицу. А частые дожди залили картошку. Растет в ботву. Опасаемся, вдруг появится фитофтора. Только два дня стоит сухая, солнечная и теплая погода. Если Бог даст и дальше такую погоду, урожай будет. Погода нас не радует. Наступает сенокосная пора. Травостой хороший. 
         - На днях ездил на дальний покос, вверх по  речке Нукат. – присоединился к разговору Валера. – Вся поляна усеяна цветами. Особенно много в этом году ромашки. Пусть немного доцветёт. Семена бросит. А там и скосим.
         - В каком это году я был на дальнем покосе? – отец вопрошающе посмотрел на сына, - Кажется лет, эдак, восемь назад. Тогда, тоже на полянах было очень много ромашки. Красиво: развесистые березки, высокие и стройные ели, густой травостой с многочисленными ромашками и горный целебный воздух. Хотелось бы ещё раз окунуться в ту красоту, аромат разнотравья и атмосферу сенокоса.
          - Окунёмся, ещё успеем.  Не хотел говорить сразу по приезду, но, не терпится передать просьбу. Дело есть для тебя, пап.  В селе многие знают, что ты большой умелец по кладке печей с голландками. Некоторые до сих пор при встрече со мной благодарят за внимание и дают лестные оценки твоему мастерству.
Так вот, мой механик по тракторам Вакиль, узнав о вашем приезде, слёзно просит переделать его печку. Уж, не раз приглашал местного печника, но, печь по-прежнему – дымит и плохо греет. Как на это предложение отреагируешь?
           - А,как сельчане отзываются о его мастерстве хорошо обмыть свою работу? – настороженно ввязалась в разговор Наталья Ильинична.
            Яков Петрович только крякнул, а Валера отшутился: - История об этом умалчивает. Выпивает он, обычно, не один, а с хозяевами. Тут, уж, как получится.   
           - Не надо «как получится». Здоровье то не железное. Напьётся, а потом болеет.  Ведь, старенький, уже, а всё норовит не отстать от молодых.
           - Ладно, мам. Он же, когда выпьет спокойный, не шумливый, - заступилась и сноха Лидия.
           - Только и того. Еще бы и шумел.
     Наступило временное затишье в разговоре. Спустя некоторое время, начал разговор Яков Петрович:
           - А, где живёт твой механик?
           - Да, здесь не далеко, - оживленно включился в разговор Валерий, - на  соседней улице ближе к леспромхозу.   
           -Спасибо за вкусный обед, - встав из-за стола, поблагодарил сноху Яков Петрович. - Теперь немного отдохнём, а вечером сходим к Вакилю.
                4
         Вечер был по-летнему тёплым и безветренным. Солнце медленно клонилось к своей закатной отметке, освещая розоватыми лучами скалистый утёс и стволы могучих сосен. Чистый горный воздух пьянил своими ароматами гостей Валерия. Домашние животные возвращались со своих пастбищ на домашний ночной постой и вечернюю дойку. Хозяйка Лидия хлопотала с козами.
            Валерий и Яков Петрович отправились к Вакилю для осмотра дымящей печи и выяснению причин плохой её теплоотдачи.   
            Вакиль сидел во дворе на мягком табурете. Увидев Валерия и Якова Петровича, заметно обрадовался, встал, протянул для рукопожатия обе руки:
         - Здравствуйте, проходите, пожалуйста, вот сюда, под навес. Здесь Рамиля нам кое-чего приготовила.
           На длинном столе, накрытом зелёной с розовыми цветами скатертью, стоял медный самовар. По правую сторону от самовара на пластиковом подносе стояли красивые фарфоровые блюдца с бокалами для чаепития. Такой же раскраски чистая суповая посуда.  С левой стороны – стояли казан, плоская большая тарелка с нарезанными огурцами и зеленью, а, так же, графинчик с прозрачной жидкостью.
           Увидев этот красивый натюрморт, Яков Петрович невольно глотнул слюну. Но, вспомнив слова Натальи Ильиничны, сказанные за обеденным столом, невольно поморщился и сказал:
         - Давайте лучше вперёд посмотрим вашу печку и выявим в ней несоответствия техническим требованиям по устройству, которые мешают её нормальной эксплуатации.
           Валера поддержал предложение Якова Петровича и все трое вошли в дом.
           Печка стояла рядом с входом в прихожую комнату и была совмещена с голландкой. Весь дом отапливался системой отопления состоящей из металлического котла, размещённого в топке голландки и труб, расположенных по периметру стен. Циркуляция теплоносителя осуществлялась конвекционным способом через расширительный бачок. Топка печи имела свой дымоход и топилась только в необходимых случаях, в основном, при выпечке хлеба. Яков Петрович обошёл печь вокруг, постучал согнутым пальцем, по кирпичам в разных местах дымоходов, прислушиваясь к тону звуков, заглянул под свод шестка и сказал:
            - Теперь мне всё ясно. Всю печь ломать не будем. Разберём только дымоходы, топку голландки и кирпичную трубу. Как насчет необходимого материала? Глина, песок есть?
            - Есть, есть, -подтвердил Вакиль, - я, даже, глину замочил.
           -Тогда завтра можем приступить к переустройству домашнего очага, сделаем так, чтобы он грел и не дымил. - Обрадовал Вакиля Яков Петрович, - Ещё! На пол нужно постелить для его же защиты какой-нибудь подручный старый рулонный материал или просто тряпки. Ну, а как насчёт подсобничества?
           - Для защиты пола у меня есть толстый старый полиэтилен. Я его попозже разложу, и подсобничать сам смогу, если Валерий Яковлевич предоставит отгул на завтра, - Вакиль посмотрел на Валерия.
          - Я не возражаю. Дело нужное, печь переложить надо.
          - А, сейчас идёмте под навес. Там бишбармак стынет, - позвал хозяин.
       Сели за стол. Вакиль шумовкой щедро наложил в тарелочки бишбармак,  приготовленного хозяйкой по особому рецепту, из молодой баранины с фигурными лепёшечками из тонко раскатанного теста, посыпал его мелко нарезанной зеленью. Черпаком в пиалы налил наваристой шурпы. Расставил всё перед гостями. Из стоящей рядом с хозяином тумбочки достал три хрустальные пятидесятиграммовые рюмочки. Налил в них содержимого из графинчика, поставил перед каждым из присутствующих.
       - Почему не видно хозяйки? – поинтересовался Яков Петрович.
       - Она пошла в дирекцию леспромхоза и должна скоро подойти, - внёс ясность Вакиль. – Давайте выпьем за моё знакомство с Яковом Петровичем и тесное наше сотрудничество.
     Чокнувшись мелодичным хрусталём, выпили, немного поморщились и стали закусывать.
    - Вакиль, давай будем обращаться друг к другу проще. Называй меня - дядя Яша. Договорились?
    - Хорошо, буду называть так, как сказали.
     Ко второй рюмке успела подойти Рамиля - молодая хозяйка. Она, как и Вакиль, была небольшого роста смугловатая, и такая же симпатичная. У молодой четы рос один сын, которого отвезли в соседнюю деревню погостить у бабушки.
      Хозяин достал из тумбочки рюмочку для Рамили, налил ещё по единой из графина. Теперь выпили за знакомство хозяйки с дядей Яшей. Ели бишбармак с большим аппетитом под восторженные похвалы желанных гостей и под щедрое угощение хозяев гостеприимного дома. Выпив третью рюмку водки, Яков Петрович перевернул её вверх дном. Это означало - больше не наливать. Наевшись вкусного бишбармака, попили не менее вкусный и ароматный чай, своего изготовления из кипрея с добавлением душистых трав, собранных на Инзерских горных полянах.
        - Большое спасибо хозяюшке и хозяину за прекрасное угощение. Пора и честь знать. Завтра нужно будет хорошо поработать, что бы всё закончить в один день. Не люблю работу растягивать и дом держать в беспорядке. – Яков Петрович встал из-за стола и начал прощаться. За ним встали все.
          Попрощались с провожающими хозяевами уже на улице. По дороге домой ярко зажглись фонари уличного освещения.
          Дома, у Валерия, Яков Петрович достал из гаража хранимый им комплект инструментов печника и положил его у крыльца - чтобы не искать утром.
                5
          На утренней зорьке разбудили петухи. Свой петух пел громогласнее и на более высоких тонах, чем другие в окрестности. Вот, он и разбудил сначала Якова Петровича, а затем и Валерия, который привык к его пению и мог спокойно слушать, даже в утренней дрёме.
         После утреннего туалета скушали по варёному яичку, попили чайку с пряниками и черничным вареньем и пошли каждый на свою работу. Идти было по пути. На улицах еще тихо и свежо. Домашние животные ушли на свои пастбища раньше. Они привыкли ходить туда, где есть витаминная и сочная трава самостоятельно. Пастухов, почему то, в Инзере не нанимали.
        Утреннее солнышко всходило у подножия мокрого от обильной росы скалистого утёса и проливало свои первые лучи сначала на верхушки деревьев противоположных гор, затем на крыши дальних домов и только потом на огородные насаждения, на дороги и деревянные тротуарчики. От тепла его лучей по склонам лесистых гор поднимались и нехотя ползли лёгкие полупрозрачные облака, цепляясь за верхушки елей, пихт, сосен. Они, наверное, и завораживают местных жителей, внося в их жизнь покой, равновесие и своеобразный ритм. 
          Через пять минут ходьбы Валерий с Яковом Петровичем подошли к дому Вакиля. Валера пошёл на работу, а Яков Петрович зашёл во двор. Хозяин ждал во дворе. Поприветствовали друг друга:
          - Ну, что, Вакиль, можно приступать?
          - Может быть, сначала налить чайку? – переспросил Вакиль.
          - Нет, спасибо. Мы уже попили.
        Яков Петрович вошёл в дом, подставил приготовленный табурет и со словами «С богом» приступил к разборке печки:
          - Кирпич выносить не надо. Ты, Вакиль, его очищай кирочкой тут же от старого раствора и складывай в одном метре от печки, равномерно раскладывая в штабели. Пыли будет много, окна нужно открыть. Мусор потом вынесем. Поехали.
         Работа закипела. Около Вакиля кучка кирпичей росла с каждой минутой.
Движения Якова Петровича, на первый взгляд, были неторопливые, заторможенные. На самом деле они были выверены многолетней практикой. В движениях  ничего лишнего. Работая, Яков Петрович, что-то говорил себе под нос. Подслушав, Вакиль услышал:
                - Парень хороший, парень хороший, как тебя зовут?
         Эти слова, Вакиль, в первое мгновение принял в свой адрес, но, тут же, понял – это какая-то песня. Куча неочищенных кирпичей росла. Старый раствор снимался с кирпичей легко, но Вакиль не успевал. Вот опять:
                - Парень хороший, парень хороший, вот он тут как тут.
              - Ну, дед, даёт. Завалил меня кирпичами. Надо мне пошевеливаться. Как ускорить свою работу? - обдумывал Вакиль. – Дед еле шевелится, а, я за ним не успеваю.
                - Все его любят, все его хвалят не без основанья!
         - Что, Вакиль, не успеваешь? Да, ты не торопись. Сейчас я тебе помогу.
     Яков Петрович перестал разбирать кладку и переключился на очистку кирпичей мастерком. «И, опять у деда получается быстрее» - нервничал Вакиль.
                - По-армянски Ованес, А по-русски Ваня.
        «Дед  ещё и напевает, будто издевается. Ованес, Ваня. Точно издевается»: - Уже раздражённо думал хозяин. Наконец, нечищеных кирпичей не осталось.
          - Фу, какая летит пыль. Пойдём, Вакиль, подышим немного свежим воздухом.
Выйдя во двор, пошли под навес. Там солнце не печёт. Вакиль налил в бокалы заварки и добавил остывшей кипячёной воды из самовара:
           - Давай, дядя Яша, попьём немножко холодного чая. Вот конфеты, печенье. Берите, пожалуйста.
          - Спасибо, Вакиль, я сладкого не буду, а чайку холодненького немного выпью. 
       Когда допили чай, вновь пошли разбирать печь. Ситуация опять повторилась. Росла куча неочищенных кирпичей под песню Якова Петровича:
                - Парень хороший, парень хороший, вот он тут как тут.
                Все его любят, все его хвалят, не без основания.
            «Да, а меня хвалить не за что. Я - тюфяк. Медленно, медленно работаешь, Вакиль», - тихо укорял себя хозяин. Он, с детских лет, привыкший к труду, не успевал за пожилым уже человеком. Как это так? Спрашивал он мысленно себя и не находил должного ответа. А, дядя Яша всё продолжал:
                - Парень хороший, парень хороший, как тебя зовут?
                По-грузински - я Вано, А по-русски – Ваня.
Когда все дымоходы, топка голландки и кирпичная дымовая труба были разобраны, а керамическая, завершающая труба закреплена в подвешенном состоянии к крыше, Яков Петрович помог Вакилю дочистить кирпичи, перенести во двор в носилках весь мусор.
         Проходя мимо зеркала, висящего на деревянной стенке коридора, Вакиль невольно увидел себя с грязной от пыли и сажи мордочкой, потрёпанной причёской и весело рассмеялся:
        - Вылитый Шурале.
        - Так, ты хотел остаться чистеньким? Работа у нас такая - грязная. Но, ничего, Дальше будет, чуть чище. А сейчас давай умоемся, откашляемся от сажи и хлебнём чайку.
      Откашливаться сажа сразу не хотела. Но, настойчивый принудительный кашель помог очистить дыхательные пути от вредного для здоровья продукта сгорания.   
        После «перекура», развели раствор из замоченной в воде глины с добавлением песка в ранее подготовленном деревянном ящике.   
             - Вакиль, у тебя есть ванна или какая-то другая герметичная ёмкость для замочки кирпичей перед укладкой? Старенькое ведро для мокрых кирпичей? Вёдра нужны и для подноски раствора.
             - Есть, дядя Яша. В хозяйстве это всегда нужно. А зачем кирпичи мочить? Когда с деревенским печником клали печь кирпичи не мочили.
             - Кирпичи мочить нужно обязательно. Вода помогает тонкому слою раствора               
хорошо заполнить все пустоты в кладке, а это первое, самое необходимое условие в печном деле.
             - Значит, филонщик наш печник?
             - Не обязательно. Может, просто ещё не опытный. Тому подтверждение и зауженные места в дымоходах, отсутствие тепловых зазоров между колосниками и кладкой, между рамкой топочной дверки и кладкой, а так же во вьюшке. Металлические изделия печи при изменениях температур то расширяются, то сужаются. А без тепловых зазоров происходит разгерметизация всего устройства. Понемногу собирается много ошибок, которые делают печь непригодной в эксплуатации. Печнику, тоже, необходимы такие качества как: внимательность, дотошность и кропотливость.
              - Понятно.- Вакиль удивлялся таким тонкостям в печном деле. Он этого не знал. – У печки, как и в механизмах, тоже есть свои тепловые зазоры.               
              - Вижу на твоём лице удивление, Вакиль. - продолжал Яков Петрович. – Ничего удивительного. Я тоже многое не смыслю в твоей работе. Каждый должен хорошо изучить своё дело и добросовестно заниматься им, только тогда у нас будет настоящий порядок.
              - Спасибо за науку, Яков Петрович.
- Ну, вот – опять Яков Петрович. Мы, кажется, с тобой договорились…
        При кладке печи у подсобника работы, тоже, хватает. То поднести раствор, то подать его в нужное время, то замачивать кирпичи в ванне, то перекладывать их в ведро и подавать печнику. Теперь Вакиль с интересом наблюдал за ходом работы, за установкой колосников, топочной дверки. Видел, какие оставляются зазоры, и чем они заполняются. Видел, как дядя Яша тщательно укладывает каждый кирпичик и   тонким слоем раствора заполняет все швы. При этом он, по-прежнему, напевал:   
                - У нас в подразделении хороший есть солдат,
                Он мастер в деле пения, на вид молодцеват.
          Теперь Вакиля песня раздражать почему-то перестала, даже, наоборот. Она к нему, как говорится, прилипла. Сам не заметил, как тихонько стал подпевать Якову Петровичу. Песня быстро запоминалась. Особенно припев:
                - Парень хороший, парень хороший, как тебя зовут
                Ярославцев я Иван или просто Ваня.
          Пополудни печка наполовину была уже сложена. Решили сделать небольшой «перекур» и закусить:
         - Полноценный обед делать не надо, - рекомендовал Яков Петрович, – дело тормознём. Лучше оставим это чревоугодие на вечер.
         - А, я хотел к обеду налить по маленькой.
         - Пока, тоже, рановато. Когда доведём кладку до потолка, тогда по чуть-чуть будет можно.
         - Договорились, пусть будет так, - согласился Вакиль.
       Дело у Якова Петровича и Вакиля спорилось. Новые замесы раствора делали вместе. Опытные печники бдительно следят за этим процессом. Подсказывают, какой консистенции должен быть раствор, сколько добавить песочку. По ходу кладки вели и штукатурные работы печи таким же раствором.
          К трём часам довели кладку до потолка, подали необходимый материал на чердак и пошли выпить «По-маленькой». Теперь у Вакиля в голове крутилась назойливая песня, считывалась как с пластинки патефона:
                - Парень хороший, парень хороший, вот он тут как тут.
                Все его любят, все его хвалят не без основанья!
           И вот последний рывок. Выложили разделку трубы в местах пересечения её с потолком, кирпичную часть трубы, установили и закрепили керамическую трубу с козырьком из кровельного железа, оштукатурили и вот оно – всё! Работа завершена к половине пятого. В норматив уложились.
            - Всё, дядя Яша. Я устал и проголодался. Пойдём, умоемся и скорее за стол.
            - Сделал дело – гуляй смело, старая и справедливая русская пословица, - сказал Яков Петрович, - наливай, выпьем и пойдем, затопим голландку. Тягу надо проверить и показать хозяину.
           Тяга  была изумительной. Даже в жаркий тихий день дымоходы завывали.
            - Да, вот какие чудеса может делать печных дел мастер, - похвалил Вакиль Якова Петровича.
            - Тягу тоже надо обмыть, наливай.
           Обмыли тягу уже из граненых стаканов – граммов по сто пятьдесят. Толи на радостях от завершённого большого дела, толи от спиртного, которое быстро развезло с устатку,  Вакиль запел:
                - Парень хороший, парень хороший, как тебя зовут.
             И, уже вдвоём:
                - Все его любят, все его хвалят, не без основанья!
           - Ты знаешь, Вакиль, вот всем хороша эта песня! Но, в ней отмечены деловые качества только армянина, грузина и русского. Незаслуженно забыты другие национальности. Почему не поётся, к примеру, про башкира. Это непорядок. Давай сами досочиним ещё один куплет. Как насчёт музыкальных инструментов. Гармонь у тебя есть?
            - Нет, дядя Яша. Гармони нет. Есть только курай, да и тот старенький.
            - А ты на нём играешь? – всерьёз заинтересовался Яков Петрович.
            - Когда-то немного играл.
            - Давай листок бумаги и карандаш, сейчас что-нибудь придумаем.
 Яков Петрович приложил ладонь к голове, облокотясь локтём на стол, и стал думать. Вакиль сбегал в дом и принёс листок бумаги в клеточку и карандаш.
           - Ты, Вакиль, помоложе меня, глаза ещё зоркие, давай записывай. Итак:
                - Гармони нету у меня, зато лежит курай.
                Родился я в Башкирии и жизнь в Инзере рай.
                За день сложили печку мы старательно вдвоём.
                Пусть понемногу выпили, зато теперь поём.
         - Как получается? Неплохо?
         - По- моему,  даже, хорошо. Неужели, Дядя Яша, эти слова ты сам придумал?
          - А, кто же ещё. Пиши дальше, припев. - Уткнув указательный палец в свой мокрый от пота лоб, Яков Петрович продолжал:
                - Парень хороший, парень хороший, вот он тут как тут?
                Все его любят, все его хвалят не без основанья!
                Парень хороший, парень хороший, как тебя зовут?
                По-башкирски я Вакиль, а по-русски Ваня.
          - Вот, и придумали. Стих слагается легко. Как тебе, Вакиль?
          - Всё, вроде бы, нормально. Только, почему, в песне имя Вакиль?
          - Как это почему, ты же мне подсобничал, при этом, очень хорошо. И по именам совпадают первые две буквы: Ва- киль, Ва-ня. Давай по листочку споём теперь припев вместе, три, четыре:
                - Парень хороший, парень хороший, вот он тут как тут?
                Все его любят, все его хвалят не без основания!
                Парень хороший, парень хороший, как тебя зовут?
                По-башкирски я Вакиль, а по-русски Ваня.

      Скоро вернулась с работы Рамиля. Затем пришёл и Валера. Все посмотрели новую печку. Вакиль был доволен и не переставал хвалить Якова Петровича:
          - Ты знаешь, Валерий Яковлевич, оказывается, у печки есть тепловые зазоры, как и у любого механизма. Значит, печь тоже механизм. Серьёзный механизм.
          - Да? Вот почему она возила по улицам Иванушку дурачка в русской народной сказке, – пошутил Валерий.
          -  И ты про Иванушку, - вздохнул захмелевший Вакиль, - дядя Яша пел весь день песню про Ваню. Даже сочинил башкирский куплет. Послушай:

                -  Парень хороший, парень хороший, как тебя зовут?
                По-башкирски я Вакиль, а по-русски Ваня.
          Валера понял: «опять отец, что-то придумал. Надо его срочно забирать»:
               - Работу закончили. Пошли пап домой.
               - Пошли сынок, - согласился уставший и захмелевший отец.       
               - Как домой? - Не понимал Вакиль. - Так, дружненько сидели и вдруг домой.
               - Всё. Поработали на славу. Дома нас бабушка ждёт.
               - Бабушка ждёт? Тогда ладно, - согласился и Вакиль.
          Утром следующего дня все сотрудники гаража леспромхоза как сговорились, при  встрече с Вакилем широко улыбались и называли Ваней.
               - Я не Ваня! Я – Вакиль! – Сердился сначала механик по тракторам, но, вскоре  понял, что у людей не отнять хорошего утреннего настроения и называют его Ваней по дружески. В селе теперь, почти все, слышали новый куплет к песне Александра Павловича Долухоняна.   
               - Вот, дед старый! Дал мне ещё одно,новое имя.