На Крестовском

На Крестовском  холодно сегодня, ветер задувает за пальто,
Но хлопочут чайки  всепогодно, падкие на  подовый батон.
Люди у перил  лениво крошат, рассыпая мякоть  за карниз,
И кружатся  чайки суматошно и  кричат, в пике  срываясь  вниз.


Я принципиально без  батона, может быть, подобен был брюзге...   
И взираю с высоты бетонной с жалостью на хлеб, и на багет.
Память режут мне сороковые, дней блокадных скорбный, тяжкий крест,   
Новый год и, к счастью, все  живые, за  окном  сердито  дул норд-вест...


Иней на стене  и  коркой плесень, у буржуйки - сломанный  комод...   
На подходе пара старых  кресел,- сорок первый мебель жёг зимой.
Скатерть на столе в косую клетку, и чадит немыслимо фитиль,
Мать в сердцах ругает дым  за едкость, мой живот от голода мутит.


Люди шли в убежище под вечер, наш квартал который день бомбят.
Мы остались всем  противореча: взрослые и несколько  ребят,
Стол придвинут к плюшевой кушетке, мать слаба, десятый  день лежит,   
И дымится  суп налитый  жидкий,  что спасал нам в день блокадный  жизнь.


Рёв  сирен звучал без промежутков,  мы  дрожа, молились всем святым...
Шквал огня летел  шрапнелью жуткой, на полу разлитый суп застыл.
Мать стеклом порезана немного, говорит:  - Сидеть нам недосуг,
Вой затих  сегодня, слава богу, собирайте, дети, с пола суп.


Хлеб раскис  накрошенный в баланду, нет его вкуснее в этот миг...
Скрупулёзно  собран был  командой  детских рук, чтоб маму накормить.
Но она, отвергнув суп целебный, всё твердила: - Я не голодна!
В феврале, не тронув  карты  хлебной,  умерла, спасая жизнь  сынам.   


Поселились вскоре на погосте меньший брат, отец, потом сестра...
Часто к нам захаживала в гости  по соседски смерть, шепча: -Пора.
Таял снег  апрельский, непокорный, в целом свете я  теперь один,
В дом зашёл с осмотром здешний дворник, сдал в приют, чуть смерть опередив...


И с тех пор я знаю цену хлебу,  помня, как равнялась булке жизнь,   
Говорю "спасибо" тихо небу, что  остался в этом пекле жив.
День нахмурен, ёжится, как зяблик; снег, срываясь, кружит над рекой...
Я принёс крикливым чайкам яблок. Дольки бросив, им машу рукой.


В стихотворении использован материал из очерка российского историка,
филолога ИМ Ильинского " Истории блокадного Ленинграда."

Репродукция картины взята из  интернета, спасибо автору.